Тайна пропавшего ученика - [84]

Флинн Нахтигаль,

и почему ей разрешили остаться на две недели в поезде без билета

Флинн вовсе не нужно было читать эту статью. Она уже и так знала почему.

Занятия были отменены. Флинн провела день в вынужденном бездействии. Только после ужина (подавали суп из клёцек со шкварками и белый хлеб – к сожалению, чрезвычайные обстоятельства не означали автоматически и особого меню) она ещё раз пошла в директорский вагон.

У двери в вагон она засомневалась и уже хотела повернуть назад, но в тамбуре напротив внезапно возник тигр. Встречный ветер выдёргивал из его шерсти полоски тумана, тянул, как осень над полями, лёгкие паутинки. Неожиданным образом он выглядел таким добродушным, таким прекрасным, что Флинн осмелилась спросить:

– Как ты думаешь, мне стоит это сделать?

Тигр фыркнул, словно считал вопрос излишним.

От этого движения его очертания показались ещё более размытыми.

– Согласна, вопрос глупый, – сказала Флинн, и зажмурилась, когда тигр растворился, как пена прибоя, развеянная ветром. Вдохнув холодный воздух, который здесь, между двумя вагонами, всегда пах смазкой и дымом, она вошла в вагон.

Даниэль сидел за своим столом и, нахмурившись, листал какую-то книгу. Он ещё не успел поздороваться, как Флинн подняла над головой письмо.

– Боюсь, я забыла взять первую страницу, – сказала она, закрывая за собой дверь.

Даниэль поднял взгляд от книги, рассматривая письмо в её руке.

– Но кроме пустой любовной болтовни я наверняка ничего не пропустила.

Прошло несколько секунд, пока Даниэль проявил хоть какие-то эмоции. Со вздохом указав Флинн на место напротив себя, он сказал:

– Пустая любовная болтовня случилась почти четырнадцать лет назад.

– Я знаю, – неохотно садясь, сказала Флинн. Она бы с большим удовольствием осталась стоять, потому что это придало бы разговору оттенок необязательности, но теперь, когда она знала, кем был Даниэль, её охватило сильное желание произвести хорошее впечатление. Она села.

– Мы познакомились на вокзале, – сказал Даниэль. – Твоя мама и я. Инга работала в полиции и…

– Где она работала?! – Флинн никогда не думала о том, работала ли когда-нибудь прежде её мать и кем. С тех пор как она себя помнила, мать казалась ей сломленной жизнью, угрюмой и нетрудоспособной.

При этом воспоминании Даниэль рассмеялся.

– Да, – сказал он, – в полиции. Между нами разгорелся спор, потому что она подцепила меня ночью на вокзальной скамейке.

Час от часу не легче! Увидев её испуганное лицо, Даниэль быстро помахал рукой.

– Я… странствовал пешком. В то время мой брат Дарсоу нуждался в моей помощи. Мы, то есть твоя мама и я, мы… – он откашлялся, – у нас были разные представления о жизни. Так вот, – добавил он, словно этим всё было сказано.

– Вы знали обо мне? – спросила Флинн.

Даниэль покачал головой. Эта тема, похоже, была ему неприятна.

– А Йонте узнал вас здесь, в поезде? – продолжала спрашивать она.

Даниэль снова покачал головой:

– Я посчитал, что будет лучше ничего ему не говорить. Я не его отец. А за то время, что мы были вместе с твоей мамой, я видел его лишь однажды, – признался он. – Тогда о нём заботилась твоя бабушка. Твоя мама его боготворила, но… она много работала.

Мама боготворила Йонте?! С тех пор как Флинн себя помнила, именно Йонте получал взбучек больше всех, именно его чаще всех запирали дома и предоставляли меньше свободы, чем остальным.

– Понятно, – сказала она, хотя скорее узнавала, чем действительно понимала. Она теребила свою рубашку, пока у неё не вырвалось то, о чём она целый день думала: – У меня нет отца. Это не так просто, через тринадцать лет. И я не буду называть вас папочкой или как-то так. – Ей было наплевать, ранит ли это Даниэля – такова правда.

К её недоумению, он лишь сказал «Хорошо», глядя на неё так, будто ожидает дальнейших указаний.

– Хорошо? – переспросила Флинн. Она заметила, как его рука дёрнулась к пачке сигарет, и не сомневалась, что задела его, но он только кивнул в подтверждение.

– Всё в порядке. – Он наклонился вперёд, глядя на неё. – Я не имею никакого права чего-то требовать от тебя, Флинн, и я это прекрасно понимаю. Но ты должна знать, что я горжусь тобой. Тебе явно далеко не всегда приходилось в жизни легко, и всё-таки из тебя получился отважный и замечательный человек.

Для Флинн было непривычно слышать такое. Кусая губы, она смотрела в окно, потому что не знала, что ответить.

Даниэль, видимо, заметил её неуверенность, потому что быстро добавил вдогонку к сказанному:

– И кроме того…

– Кроме того? – насторожилась Флинн.

– Кроме того, – усмехнувшись, повторил Даниэль, – когда мы вдвоём, ты спокойно можешь мне «тыкать».

Тидерий

Последней раскрылась тайна Касима. Стоя в тамбуре между спальными вагонами, он поджигал какой-то лист бумаги. В наступающих сумерках потрескивающий огонёк выглядел сделанным из цветной кальки.

Флинн, шедшая к Фёдору, замерла.

– Ты ведь знаешь, что это запрещено, да? – спросила она, остановившись на переходном мостике. Тряска и шатание очень соответствовали чувству, охватившему её, когда она осознала, что в поезде больше нет никого, кого бы это волновало. – Это зажигалка Даниэля?

На потемневшей от времени серебряной зажигалке в руке Касима был выгравирован магический круг.