Тайна проклятия - [31]

Сашка проснулся от звука веника, метущего горницу.

— И откуда столько мух взялось, — сокрушалась его мать, выметая из всех углов остатки мертвых насекомых.

Парень оглянулся. Девчонки рядом не было.

— Проснулся! Ну ты и спать горазд, вот что значит молодой организм. — Мать с любовью погладила его по голове. — Отец хотел тебя с собой в церковь взять, но не смог добудиться.

— Мама, а где девочка? — перебил её сын. — Она здесь вместе со мной лежала.

— Вот те на, какие сны моему сыну стали сниться, — не сдержала удивлённой улыбки матушка Елена.

— Да я говорю о совсем ещё ребенке, — нетерпеливо поправил её Сашка, — Вчера я её принес всю израненную, ты ещё ей швы на раны накладывала… Потом капельницу ей ставили. Помнишь?

— Ой, какие тебе кошмары снились, — перекрестилась его мать. — Теперь понятно, почему ты утром стонал во сне. Надо тебе святой водой умыться.

Сашка с ужасом понял, что слова ночного «гостя» начинают сбываться и родители ничего не помнят. Пытаясь напомнить матери о прошедших событиях, он взял её походную аптечку, внутри которой был полный кавардак, распакованные бинты, медицинские шовные нити.

— Вот, посмотри, — протянул он ей следы недавнего пользования.

— Странно, — пожала плечами матушка и, внимательно взглянув на сына, неожиданно изменилась в лице, словно испугалась.

— Ну, — обнадёжился Сашка, полагая, что к ней возвращается память.

— У тебя появились седые волосы. — Мать протянула руку к его голове, проясняя причину своей тревоги.

Ей и дела не было до прежнего разговора, поэтому сын, попив чаю, решил пойти к отцу, надеясь, что он поможет ему разобраться в случившемся ночью. Отца, как и ожидалось, он нашёл в развалинах церкви. Кроме него ещё две пожилые женщины, вооружившись вениками и тряпками, приводили в порядок пол и стены бывшей церкви. На полу, в том месте, где была пентаграмма и стояла тумба, ничего уже не было. Также исчезли и факелы на стенах. Единственным напоминанием об осквернении развалин храма оставалась сажа и копоть на настенных фресках, а также три шестёрки, которые уже почти все были стёрты усилиями добровольных помощниц священника.

— Пап, а когда ты с утра открыл церковь, тут, на полу, не было никакого рисунка? — поздоровавшись с отцом, тут же попытался взять быка за рога Сашка.

— Нет, — отрицательно махнул головой священник, — грязь тут одна была.

— И факелы по стенам не висели? — продолжал допытываться сын.

— Ты что, рыцарских романов начитался? — усмехнулся отец Никодим. — Это же развалины церкви, а не средневекового замка.

— Но я тут был вчера, — решился на признание парень, — здесь была начертана каббалистическая звезда, в центре стояли тумбы со всякой дьявольщиной. Здесь велись сатанинские мессы. Вон видишь цифры зверя на стенах.

Священник, оглянувшись на слушающих их разговор женщин, взял сына под локоть и вывел на улицу.

— Ты зачем всё это сочиняешь, хочешь, чтобы у меня добавилось забот? Думаешь, у меня их мало? — с укоризной произнёс отец.

— Ну я же правду говорю, — с отчаянием в голосе произнес Сашка.

На отца его интонация произвела впечатление, и он позвал одну из его новых прихожанок.

— Ада Васильевна, скажите, вы когда утром открыли храм, на полу были какие-либо рисунки? Быть может, на стенках висели факелы?

— Да нет, батюшка, всё было так же, как и когда вы пришли. — Женщина осуждающе взглянула на Сашку. — Ну только малость почище стало.

Сашка хотел позвать отца на окраину кладбища, в надежде, что там остались какие-нибудь следы пребывания секты, но в этот момент рядом с церковью затормозил председательский УАЗик. Председатель был с похмелья, о чём свидетельствовал его неизменный спутник — перегар.

— Обживаетесь, хорошее дело, — поприветствовал он священника, — а мне поспать с самого утра не дают, в пять разбудили. Девчонку, дачницу, пришлось в районную больницу отвезти. Вены себе вскрыла засранка.

— Это как же? — всплеснула руками вторая женщина.

— А хрен их знает, поутру к бабке откуда-то припёрлась, вся изрезанная, в бинтах, ну та, понятное дело, меня будить, — сплюнул со злостью председатель.

И непонятно было, что его больше всего злило — то, что его разбудили, или то, что дети пошли такие. Сашка был рад, что девочка жива, и хотел опять вставить своё слово про вчерашнее, но его опередил всё тот же председатель:

— Ада, я на обратной дороге твою внучку Дашку видел. Её пацаны на мотоциклах куда-то отвозили.

— В Москву поехала внученька на конкурс красоты, утром сегодня почтальонша телеграмму принесла из агентства модельного, — не без гордости ответила женщина, скользнув по Сашке многозначительным взглядом…

— Та, порезанная, за Дашкой всё ушивалась. Как нитка за иголкой. Её наверняка милиция захочет опросить, что произошло, ты мне адресок её московский черкани, — обеспокоился председатель.

— Не знаю, где она будет жить, — нахмурилась женщина, — сказала, напишет, когда с адресом определится.

— Я, отец Никодим, остановился, чтобы сказать, — вспомнил председатель, — мы вам там дров к избе подбросили маленько, так что заготавливайтесь к зиме потихоньку.

— Сынок, помоги мне, пока я здесь с храмом разбираюсь, — обратился с просьбой к сыну священник, — начни рубить дрова и складывать в поленницу, а я после обеда тебя сменю.