Тайна песков - [10]

— Пусть Нуурлак придет и потребует денег за своего барана, — произнес Конан, широко улыбаясь. — А еще за потраву луга и за воду из речки. И за воздух, испорченный моей лошадью!

Риго не выдержал и рассмеялся.

Насытившись, бритунец долго наблюдал, как Конан обгладывает баранью ногу, зажаренную на угольях. В его манерах вовсе не было нарочитой грубости и неряшливости, с которой варвары ассоциируются у цивилизованных людей. Чавкал и сопел он, как всякий другой, срыгивал в меру, а запачканные жиром руки вытирал вовсе не об одежду, а о волосы, чтобы те аккуратнее лежали и не падали на глаза. Сокрушая челюстями сухожилия, Конан производил впечатление здорового молодого животного, а животные едят красиво.

— Сюда идут, — сказал он, бросив обглоданную кость в огонь. — Семеро. У них два факела.

Риго собрался вынуть саблю из ножен, но варвар отрицательно покачал головой. Он сидел, скрестив ноги и выпрямив спину, сполохи огня озаряли его лицо и заставляли глаза вспыхивать ледяным светом.

Подошедшие к костру оказались декханами, такими же, как и мужчина, встреченный в поселке.

— Мир вам, — приветствовал их Риго. — Проходите к огню, располагайтесь.

Но пришельцы остались стоять. Они хмуро смотрели на остатки трапезы и молчали. Молчание это было тягостным. Наконец один из них, сутулый, с длинным смуглым лицом, обрамленным совершенно седой бородой, произнес:

— Дадабай просил вас уйти. Это была просьба всех нас. Теперь будет несчастье.

— Мы не боимся, — ответил Конан, не глядя на говорившего.

Тот сверкнул глазами и сказал гневно:

— Еще бы, конечно, вы не боитесь, пришлые люди с оружием. Чего вам бояться? Вы уйдете. Разве Нуурлак-бек станет разыскивать вас, чтобы наказать за ваше нахальство? Зачем ему? Мы всегда у него под рукой. Он накажет нас.

Риго рассердился в ответ.

— Мы сразу объявили, что заплатим. Возьмите, уважаемый, деньги за барана и отдайте их вашему грозному Нуурлаку. Недавно он перехватил большую добычу, вряд ли его опечалит потеря одного тощего ягненка.

Седобородый покачал головой.

— Вы не знаете Нуурлак-бека.

— Не знаем, — подтвердил Конан.

— Но не прочь узнать о нем побольше, — добавил лорд-без-земли.

— Я расскажу, — мрачно изрек седобородый.

— Может, тогда вы поймете, что наделали. Остальные шестеро стояли за его спиной. Костер неравномерно освещал их лица, выхватывая из мрака то одно, то другое. Риго отмечал в этих лицах сходство, поначалу неуловимое: оно заключалось в страхе и нужде, которые исказили одинаковым образом прежде различных людей.

— Я Азамат, — назвался седобородый. — Некогда я был старостой в Джизаке. Эти люди надеялись на мой ум, и они ошиблись. Я не смог их защитить, когда в окрестностях появился черный пес аль-Зафар со своими нукерами. Откуда он взялся, знают только демоны смрадной преисподней — не иначе, его выгнали оттуда в наказанье нам… Аль-Зафар грабил Джизак и другие окрестные селенья несколько лет кряду. Немногие решались сопротивляться ему, а те, кто решился — давно мертвы.

Поговорив с другими старостами, я направил своего сына в Султанапур с жалобой на злого вора. Скоро прибыл отряд стражи. Они разместились у нас, но аль-Зафара не нашли — он ушел далеко в степи. Солдаты требовали еды и за одну луну ограбили нас так, как не грабили нукеры за полгода. Когда нам нечем стало их кормить, они бросили нас — и вернулись восвояси. А через три дня аль-Зафар был здесь.

— Что, шакалы, не помог вам султан? — крикнул он и хлестнул меня камчой. Мой сын был рядом и заступился за меня… Аль-Зафар ударил его саблей, и мой мальчик умер.

Те сады и поля за садами принадлежали нам. Не слишком много дохода они приносили, но мы жили и не боялись рожать детей. Когда аль-Зафар стал забирать большую часть урожая, стало худо. Но скоро сделалось еще тяжелее.

Нуурлак пришел и объявил, что возьмет нас под защиту, если мы согласимся признать его господином. И мы признали, хоть и не слыхивали раньше ничего об этом человеке. Да и человек ли он? Пришел Нуурлак из далеких мест, чужак чужаком, только видно было, что он — еще больший разбойник, чем аль-Зафар… Мы согласились, и стал Нуурлак — Нуурлак-беком. И только после этого выяснилось, что аль-Зафар — его подручный.

Вот так и стали мы рабами. Сначала он нам благодетельствовал — возвращал крохи из украденного аль-Зафаром. А потом вышло, что все мы его должники. Сады теперь его и поля, хоть по-прежнему мы работаем на них. Это бы еще не худо, а вот только требует он все больше и больше. Выбирает дом и увозит оттуда чью-нибудь жену или дочь. Плати выкуп. А не заплатишь — пленнице лютая смерть.

Дадабай, с которым вы говорили, должен выкупить дочь. Но теперь Нуурлак-бек все равно ее казнит — из-за барана, которого вы съели. Дадабай по обязанности должен отвечать за скотину. Даже если принесет он деньги, разгневается Нуурлак. А теперь скажите, сладко вам было есть этого барана?

— Сколько денег нужно отдать за дочь пастуха? — спросил Конан.

— Две серебряные монеты, храбрый чужак с оружием, — отнечал Азамат.

Риго остолбенел от изумления.

— Ни у кого в Джизаке не найдется двух серебряных монет?

— Что с ним разговаривать, — жалко улыбнулся один из пришедших и потянул старосту за рукав халата. — Это же белые бродяги. Они только говорят на нашем языке, но не понимают слов.