Тайна озера Золотого. Книга 2 - [35]

«Что это?!» — Егор с трудом оторвался от детства и поднял голову.

На другом берегу метрах в пятидесяти спиной к нему стояла тоненькая девушка в позе «девочки на шаре» с картины Пабло Пикассо. Она была в голубеньком купальнике, узел мокрых волос ниспадал с затылка. Девушка стояла неуверенно, вернее, она балансировала на месте, точно и в самом деле стояла либо на невидимом шаре, либо на цирковом канате. Она вздрагивала, тоненько вскрикивала, причудливо ломаясь в суставах. Чуть дальше из-за высокой травы поднялась еще одна девичья фигурка. Громко смеясь, она неловко бросила подруге сначала одну босоножку, которая странным образом улетела в густой куст крапивы, потом другую — та и вовсе изменила траекторию, шлепнулась в воду и, важно покачиваясь, поплыла вниз по течению.

Егор невольно улыбнулся, поняв причину девичьего переполоха. Дело в том, что ровно на том месте, где две подруги решили позагорать, когда-то стоял медеплавильный заводик. От него остались лишь лиственничные сваи, торчавшие из воды гнилыми зубьями, да россыпь шлака на берегу — черные блестящие камешки, величиной не более спичечного коробка и внешне похожие на обсидиан — вулканическое стекло. Эти на первый взгляд невинные и даже красивые камешки почти одинакового размера и формы имели очень неприятное свойство — они больно кололись, если на них встать босиком, а тем более если по ним идти. Углы и края их были острыми, как у стекла. Кто жил близко у реки, знали и далеко обходили это неприятное место, а вот остальным частенько доставалось.

По всей вероятности, девушка проплыла по течению между свай, поскольку именно в этом месте глубина реки позволяла плавать, а когда вышла из воды и решила вернуться на свое место по берегу, шлаковая россыпь преградила ей путь.

Поднявшись, Егор сбросил свои разбитые кеды и торопливо шагнул в воду. Подхватив босоножку и продолжая добродушно улыбаться, он побрел к девушке, поглядывая на нее издали.

Приближаясь к ломкой девичьей фигурке, Егор вдруг начал ощущать странное беспокойство. Он перестал улыбаться, замедлил шаги. Подойдя почти вплотную, юноша продолжал пристально вглядываться в тонкий силуэт, точно впервые в жизни видел полуобнаженное женское тело. Хотя до классической женской фигуры почти детскому телу было еще очень далеко. Вздернутые, острые плечики, тонкие веточки рук, на хрупкой беспомощной шейке — легкий светленький пушок, выбегающий из-под тугого мокрого узла русых волос. Четкие контуры лопаток, гибкий позвоночник. Все было хрупким, трепетным и… даже прозрачным. Ниже талии, на которой сошлись бы его руки, если ее обхватить, — едва заметное расширение, прикрытое плотной голубой тканью, под которой слегка обозначились две половинки «яблока». Еще ниже — тонкие, чуть искривленные в голенях ноги. Вот, собственно, и все. Однако Егор смотрел и смотрел на это еще только формирующееся тело и не мог оторваться. Его поражала светящаяся, едва зарозовевшая после первого загара кожа. Казалось, что сквозь нее проходит солнце и она им светится.

— Эй, молодой человек, вторая босоножка вон там, в крапиве,— донеслось с другой стороны черной россыпи.

Егор с трудом повернул голову на голос. Перед ним предстала полная противоположность — высокая красивая девушка с броскими чертами лица и довольно плотного телосложения игриво, чуть виновато улыбалась и показывала на крапивный островок среди шлаковой россыпи.

— Ну, что же вы, вон там, она случайно туда улетела, достаньте, пожалуйста! — продолжала просить подруга.

— Ой, кто это?! — испуганно вскрикнула светленькая, только сейчас обнаружив, что сзади нее кто-то находится. Не меняя позы, она медленно вывернула голову. — Да, п-пожауста, она вон т-туда уетева, — жалобно и печально проговорила девушка, поняв, что неожиданно пришла помощь в лице вот этого откуда-то взявшегося парня, невысокого и изрядно загоревшего.

Едва она повернулась, как вокруг Егора все замерло, остановилось, а потом куда-то подевалось. Исчезло. Егор перестал себя чувствовать. Затихло, замерло, затаилось сердце… Он смотрел и не верил, что видит перед собой настоящее чудо! У этого чуда был поистине детский, даже чуточку мальчишеский овал лица, ямочки на розовых щеках, небольшой, самую чуточку вздернутый носик, созревшие ягодные губы, особенно верхняя — малиновая, высокий, чуть выпуклый лоб, к которому прилипла прядь мокрых волос, и… глаза!

Вот их-то, именно эти глаза он и ожидал увидеть, когда еще брел по реке, подходил к ней. Это их он ждал так долго, ждал все время, с тех пор как начал обращать внимание на девчонок. Их он искал среди многих и многих других глаз. Отыскивал, сравнивал и снова искал, и все ждал, ждал, ждал. И вот теперь они перед ним, эти серо-голубые, кроткие и печальные, чуть виноватые, в меру по-детски наивные и до мурашек на спине мудрые, небесно-бездонные, уходящие прямо в сердце, а через него в душу…

— П-пожавуста! — вновь жалобно произнесла девушка, шевельнув и немного вытянув при этом свои набухшие губы-ягоды.

«Боже мой!» — Егора пронзило умиление. Умиление и от голоса, и от этого картавого «пожа-у-ста», и от легкого заикания.