Тайна опаловой шкатулки - [2]

— Чтоб те треснуть, зараза! — неожиданно брякнул господин, поравнявшись с Дамианом, и яростно дернул себя за ус.

Дамиан чуть не сел. «Кого это он так? Не меня же...» Действительно, самокатчик пронесся мимо, даже не взглянув на него.

Но этим дело не кончилось. Самокат, вместе со своим усатым хозяином, начал вдруг отрываться от земли и... взлетел! Дамиан не верил своим глазам, глядя, как эта штука взмыла в небо и пропала в облаках.

— Не бывает... — пробормотал Дамиан и вздрогнул от догадки: — Да ведь он, этот летучий, за ней гонится!

— Дамиан! — пискнуло у него за спиной. — Дамиан-Велосипед потерял один штиблет!

(Автор как раз собирался объясниться по поводу редкого имени «Велосипед», но, к сожалению, это придется отложить. Тут, понимаете, такие обстоятельства...)

Голосишко принадлежал Роджеру-Кактусу — придурковатому дедушкиному попугаю, который болтал одну чепуху, несмотря на свой почтенный возраст. Дамиан много раз пробовал научить Роджера разным забавным словечкам, но эта бездарь усвоила всего один бессмысленный стишок, который сочинил однажды Педро. Уж этот Педро!.. Друг называется. Единственный приглашенный на именинный пирог. Правда, Дамиан тоже сегодня единственный гость на именинах у Педро. Ведь родились они в один и тот же день. Что касается дурацкой дразнилки, то она, прямо скажем, отравила Дамиану жизнь. Бывает так: вроде ничего особенного, а обидно ужасно. Чего только Дамиан не делал: и задабривал, и закармливал глупого попугая — все впустую. Старому болтуну так полюбилась шуточка Педро, что он готов был твердить ее день и ночь. Дамиану уже стало казаться, что в радиусе не менее пятидесяти километров от дома, в деревнях и поселках, где его и в глаза не видели, все дружно повторяют этот стишок. «Этот облезлый идиот навеки опозорил мое доброе имя», — скорбно думал Дамиан, стараясь припомнить, что он читал о способах отмщения за поруганную честь. Но... не на дуэль же его вызывать!

Дамиан подошел к клетке. Довольно, он сыт по горло... Пусть этот придурок только попробует сказать еще что-нибудь! Тогда уж Дамиан не выдержит и, как говорит бабушка, «нашалит».

Кажется, птица почувствовала, что от Дамиана сейчас добра не жди, и завопила:

— Кар-раул! — Потом взъерошилась и захрипела роковое: — Дамиан-Велосипед потерял один штиблет!

— Вот ты его и поищешь! — прошипел Дамиан.

Педро проснулся. Точнее сказать, едва продрал глаза. А еще точнее — находился в том блаженном тумане, который колышется над порогом между сном и требовательной явью. Когда через открытое окно до его ушей долетели знакомые голоса, туманная занавесочка распалась, и он моментально осознал смысл милой беседы. Его друг и сосед собирается совершить нечто ужасное. Педро подскочил на постели и одним махом выпрыгнул в окно. Поздно. Бедный Роджер! Дверца клетки была распахнута, и попугай кружил между деревьями, разминая непривыкшие к полету крылья. Потом взлетел на навес крыши и с минуту потоптался там, кланяясь и бормоча. Ветер донес до него запах спелых фруктов. Роджер-Кактус вспорхнул и умчался на поиски чего-нибудь вкусненького.

— Улетел! — отчаянно завопил Педро.

— Смылся, — презрительно подтвердил Дамиан, повернулся и ушел в дом.

— Ты что раскричался с утра пораньше? — В окно высунулась растрепанная голова Дамианова деда.

— Роджер улетел! — кричал Педро, размахивая руками перед пустой клеткой.

— Вернется, паршивец, — отозвалась с веранды бабушка.

Дед метался по двору вне себя от горя, то хватаясь за голову, то за опустевшую клетку, которой он потрясал в воздухе, будто пытался каким-то чудом вытряхнуть из нее отсутствующего попугая. Вдруг он остановился, схватил Педро за ухо и больно крутанул.

— Ты что наделал, безобразник, а-а?! Педро взвизгнул.

— Оставь ребенка в покое! Чуть ухо не оторвал! — сердилась бабушка, отнимая у старика всхлипывающую жертву.

Ухо у бедняги горело огнем, губы дергались от обиды.

— Ничего, будет знать, как хулиганить! — буркнул дед.

(Вы только не подумайте, что Педро плакса и нюня. Он настоящий мужчина, и в этом вы еще не раз убедитесь. И, между прочим, он все стерпел, а Дамиана не выдал.)

А что ж Дамиан? Насвинячил и сбежал? Не совсем так. Войдя в дом, Дамиан сразу вспомнил о секрете, оттягивавшем ему рубашку на животе, и стал поспешно соображать, куда бы его понадежнее запрятать. Обследовал все уголки в своей комнате и, найдя наконец неплохое местечко, сунул туда находку. Эта операция потребовала от него такой сосредоточенности, что он пропустил мимо ушей весь переполох, случившийся по его собственной вине.

Наступил час именинного пирога. Только началось все как-то непразднично. Дед хмурился и раздраженно перестукивал костяшками пальцев по столу, бабушка вздыхала, а Педро почему-то смотрел в сторону. Дамиан забеспокоился. Чего это они?.. Не выдержав напряжения, он неожиданно для себя переменил решение хранить тайну и, тараторя и захлебываясь, стал рассказывать о том, что с ним случилось на улице, — обо всем, кроме, разумеется, шкатулочки. Эффект превзошел все ожидания. Дед приподнялся и, вцепившись в скатерть и опрокинув чашку, вытаращился на внука так, будто впервые увидел. Бабушка ахнула: