Тайна олимпионика - [15]

– Что ты имеешь в виду? – спросил Филлион, но ответа не услышал. Он бросил взгляд на товарища. Лицо его в свете едва намечающегося рассвета было нахмурено, глаза, устремленные вдаль, излучали непреклонную волю.

Они миновали колючие заросли терновника и вышли к глухой проселочной дороге. По обочинам которой росли высокие травы. Оба, не сговариваясь, переглянулись – им одновременно припомнилась та далекая дорога, по которой они, семилетние мальчишки, уходили в первый в своей жизни учебный военный лагерь, предводительствуемые свирепым иреном.

Сделав несколько шагов по дороге, Филлион остановился.

– Что ж, давай прощаться, Тилон, – сказал он. – Вот-вот должна быть смена караула, я должен быть на месте.

Они снова по-братски обнялись, и глаза обоих влажно блеснули.

– Я никогда не забуду, что ты сделал для меня, – сказал Тилон.

– Не о чем говорить, – махнул рукой Филлион. – Ты на моем месте, думаю, сделал бы то же самое.

Мгновения бежали, а они все медлили расстаться.

– Если жив останусь, что передать твоим родителям? – спросил Филлион.

– Расскажи отцу и матери, что в походе ты услышал достоверные слухи обо мне: мол, жив-здоров, все у меня в порядке. Надеюсь накопить денег и вернуться… Ну, придумай что-нибудь, не умею я этого! – в отчаянии закончил Тилон.

Филлион кивнул.

– Свидимся ли еще когда-нибудь? – донеслись до него издали слова Тилона.

ВСТРЕЧА

Козы разбрелись по северному склону холма, выбирая между камней чахлую зелень, лишь кое-где пощаженную солнцем. Лето в этом году в Афинах выдалось жаркое – такого жаркого пекла не помнят старожилы.

Хуже всего приходится земледельцам. Поля выгорают, несмотря на то, что рабы, выбиваясь из сил, день и ночь таскают на поля глиняные сосуды с водой, стараются напоить истрескавшуюся от жажды землю.

А вот виноградники сулят богатый урожай. Говорят, что вино, полученное из винограда, созревшего вот в такое жаркое лето, обладает особенными качествами и вкусом… Впрочем, вкус вина Тилона не интересует.

Размышления юноши прервал бойкий козел, который, пока Тилон отвлекался воспоминаниями, отделился от стада, тартар его ведает, каким образом перебрался через глубокий ров и теперь, воинственно тряся бородой, тыкался рогами в высокий плетень, обмазанный белой глиной.

Тыкался в плетень – только этого не хватало Тилону!

Хозяин огороженного участка – темная личность, о нем рассказывают в селении и окрестностях всяческие небылицы. Толком его не видел никто, поскольку обитает он на отшибе и ведет образ жизни затворника. Может, кто и видел этого человека – кто его знает? – но Тилону он не попадался ни разу. Да, честно говоря, Тилон и не жаждет встречи с ним. Старики говорили, что человек из-за плетня знается с нечистой силой и может наслать порчу.

А у Тилона здесь и своих неприятностей хватает…

Молодой человек вскочил на ноги и понесся вниз. Ветки маслины хлестали его по лицу, крохотная полуденная тень, вся уместившаяся под ногами, прыгала словно облачко.

Кусты расступились, и перед ним показалась разверстая пасть оврага. Его прорыл немолчный горный поток, который, перебирая тяжелые, словно жернова, валуны, стремился к морю.

Давно забытая страсть к прыжкам вспыхнула у Тилона, как наваждение. Прыгнуть! Снова ощутить себя в полете, когда тело утрачивает вес, становясь удивительно гибким и послушным.

Тилон на бегу успел выбрать взглядом на самом краю оврага рыхлую плиту известняка, от которого можно было оттолкнуться для прыжка, гортанно крикнул и взвился в воздух. Потревоженные камешки струйкой потекли вниз, туда, где царит вечный сырой полумрак. Третьего дня в ров сорвалась неосторожная коза, соблазнившаяся сочной травой. Бедное животное упало на острые каменья и успело проблеять лишь несколько раз, пока поток тащил его вниз, к морю.

…Камешки не успели долететь и до середины, а Тилон был уже на другом берегу рва. Коснувшись ступнями земли, он покачнулся, и почва рванулась из-под ног. Нет, прыжок он рассчитал правильно, только силенок не хватило. Или, может быть, уменья прыгать?..

Да, в последние годы Тилон тренировался в прыжках все реже и реже. К чему? Все равно олимпийский рекорд он не побьет – Тилон давно уже это понял. А без этого какой же смысл прыгать?

Здесь, в забытой богом деревушке, расположенной поодаль от великолепных Афин, жизнь его текла вяло и однообразно. Спасибо, что жители селения приютили его, ни о чем особо не расспрашивая, – им до зарезу был нужен пастух.

Юноша был неразговорчив, согласился на ничтожную плату – чего еще желать? Никто не знал, откуда он пришел в селение. Жители пожалели высокого худющего парня, который весь был в синяках и кровоподтеках и ходил, заметно приволакивая ногу. Крепко, видать, ему досталось!

Заваливаясь спиной в овраг, Тилон инстинктивно успел вцепиться обеими руками в колючий кустарник, которым ощетинился почти отвесный откос. Он изорвал ладони в кровь колючками, но все же кое-как вскарабкался наверх.

Козел, напуганный прыжком пастуха, прервал свое занятие и отвернулся от высокого забора. Тилон пинком отогнал его от забора и без сил повалился в траву.

Только теперь, после счастливо пережитой опасности, он почувствовал испуг. Сердце тревожно заколотилось.