Тайна Обители Спасения - [16]

После этой декларации, произнесенной тоном сухим и жестким, последовала тишина, так что стал слышен пробившийся сквозь листву тропических растений голос графини Корона. Она говорила:

– Это просто невообразимо! Слушая вас, я словно читаю захватывающий роман. Вы безрассудны, как мальчишка, и застенчивы, как юная барышня.

Реми д'Аркс ответил:

– Я люблю ее так, как никогда еще никого не любили. Пока я не признался в этом, у меня оставалась надежда, а если я потеряю надежду, мне кажется, я умру.

Полковник радостно потер руки, покачивая головой в такт кадрили, которую отплясывали в соседней гостиной.

– Капитан Буридан, – с благодушным старческим смешком заговорил он, – имел дело с Маргаритой Бургундской, женщиной очень дурного поведения. Полковник Боццо куда умнее, к тому же он опытный фехтовальщик и сумеет сделать правильный выпад. Но вернемся к нашим заботам, Приятель: ты сам осмотрел эти две смежные меблирашки?

– Они подобраны как по заказу, я там бывал еще до этого дела.

– Кому ты поручил взлом? Тут нужен настоящий искусник.

– Кокотту.

– Ловкий малый, я видел его работу... А кто займется всем остальным?

– Куатье.

Полковник слегка вздрогнул и процедил сквозь зубы:

– Этой скотины побаиваюсь даже я, зато он не даст осечки!

– Неужели такое дело устраивается для того только, чтобы подвести его под арест? – не без опаски полюбопытствовал Лекок.

– Кого? Буридана? Да ни в коем случае! – развеселился полковник. – Пока я с вами, малыш, ничего не бойся: я умею играть на законе так же ловко, как Тальберг на фортепиано. Этой ночью мы запустим в ход очень сложную машину со многими колесиками и пружинками, ее устройство я объясню тебе в другой раз. С помощью этого искусного механизма я засуну Буридана в свой карман.

– Половину я отгадал, – похвалился Лекок. – Если девица примет предложение...

– Он погиб.

– А если она откажет?

– То же самое, мой мальчик: он погиб.

Лекок одарил патрона взглядом завистливым и восхищенным одновременно. От полковника это не укрылось, и на старом его лице расцвело выражение наивного самодовольства.

– Это будет мое последнее дело, – объявил он, – я задумал настоящий шедевр!

С этими словами он взглянул на часы и воскликнул:

– Одиннадцать! Кокотт уже выполнил свое задание, а Куатье засел на чердаке. Мой выход: пойду разыграю с Буриданом свою сценку. А ты, господин барон, возвращайся в гостиную и скажи маркизе, что свадьба Валентины... Нет, пока не надо, скажи ей, что все идет как по маслу.

V БРАЧНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Между танцами наступил перерыв, и гости группами стали заходить в оранжерею. Полковник, отечески приобняв Мари де Тресм и еще одну юную барышню за плечики, ласково поинтересовался: – Ну как, милые девочки, кадриль вытеснила из ваших головок злодеев?

– Вовсе нет! – возразила Мари. – Мы пришли сюда повертеться вокруг господина д'Аркса, может, он откроет нам какой-нибудь интересный секрет. Я уверена, – добавила она, хитро улыбнувшись, – что он так увлеченно беседует с госпожой графиней именно о злодеях.

Полковник потрепал ее по щечке и, повысив голос, сказал:

– Реми, дорогой, вот тут два очаровательных дьяволенка обвиняют мою маленькую Фаншетту в том, что она вас похитила.

Графиня Корона тотчас же с улыбкой обернулась к ним, а Реми д'Аркс покраснел, словно его обвинили в каком-то серьезном проступке.

– Признавайтесь, – прокричала им мадемуазель де Тресм с простодушной дерзостью, – ведь вы беседовали о Маке Лабюсьере, Майлиане и графе де Кастр?

– Нет, – ответила Фаншетта Корона, не переставая улыбаться, – мы беседовали о вещах более интересных. Извините меня, мои красавицы, но мне придется похитить у вас и моего дедушку – мы собираемся доверить ему одну большую тайну.

– Ну вот, – разочарованно протянула Мари, – значит, мы ничего не узнаем. Ах! Как хотела бы я жить в Сомюре!

– Это почему же? – посмеиваясь, спросил полковник.

– Потому что сомюрским девицам разрешается держать «Судебные ведомости» на ночном столике.

И посреди всеобщего смеха добавила:

– А еще лучше быть похожей на Валентину: уж она-то любознательностью не страдает, потому как голова у нее забита совсем другим.

Выпустив эту парфянскую стрелу в господина д'Аркса, хорошенькая Мари убежала.

– Что ж, займемся вашей большой тайной, – произнес полковник, пришедший в превосходное настроение. – Так, в чем же дело?

Про себя он торжествующе думал: «Лекок, конечно, малый смышленый, но мне он и в подметки не годится. Действовать наудачу! Еще чего! Свои удачи я привык себе устраивать сам!»

Реми, забрав руки графини в свои, сказал тоном расстроенным и усталым:

– Не надо об этом, мадам, я вас умоляю! Я открыл перед вами сердце, считая вас лучшим другом, мне необходимо было кому-то довериться, но моя исповедь лишила меня последних сил, так что не стоит сегодня касаться моей раны.

В глазах полковника зажегся саркастический огонек, и он, поспешив замаскировать его выражением участливой нежности, негромко и ласково произнес:

– Вот они каковы, серьезные люди: самый наш ученый и проницательный молодой юрист, который, я готов о заклад побиться, через год станет советником, а годам эдак к сорока, глядишь, и министром... и что же? Стоит ему захлопнуть свод законов, как он тут же теряет голову, а случись нашему суровому судье влюбиться, он будет самым трусливым влюбленным на свете.