Тайна ночных вспышек - [8]

Вечером тоже ничего не произошло. Мы еще раз побывали у таинственного дома, но в нем опять никого не оказалось.

По пути домой Катя выглядела расстроенной. Я стал ее утешать, говоря, что это — не ее вина.

— Но, Ким, в доме действительно происходило что-то необычное. Я… я… была так в этом уверена! И радовалась: когда вы приедете, мы займемся расследованием и изловим преступников, кто бы они ни были!

— Не думаю, что это преступники, — произнес Очкарик.

— Нет, нет, это наверняка преступники, — возразила она. — Может, только они уже уехали.

Ты учти, Катя, нельзя же от них требовать оставаться здесь только для того, чтобы мы могли установить за ними слежку, а потом и задержать. А почему бы и нет, — ответила она и засмеялась, ней вновь возвратилось хорошее настроение.

И все же было немного грустно, что вдруг тайны не стало. Расследование, едва начавшись, оказалось более не нужным. На всякий случай мы продолжали держать тот дом в поле своего зрения и наведались туда в понедельник, а затем и во вторник, но в нем по-прежнему никого не было.

Несколько раз нам случайно встретились оба полицейских, которые все еще жили в гостинице. Но с ними все было ясно, и нечего было ожидать от них чего-либо необычного. Постепенно я даже свыкся с мыслью, что нынешние осенние каникулы вряд ли дадут нам какой-то материал для новой книги.

Вслед за понедельником и вторником так же безрезультатно прошла и среда. Вплоть до вечера, когда все неожиданно пришло в движение.

8

Сидя в мансарде, я от скуки читал какую-то книгу. Очкарик опять ушел к своему автомеханику. Вдруг я услышал, как внизу постучали. Дверь открыла тетя и с кем-то поздоровалась. Затем послышались шаги на лестнице, и на пороге появилась Катя.

— О, рад тебя видеть, — галантно встретил я нашу подругу. — Входи же, входи!

— Добрый день! — поздоровалась она. — Куда это ты спровадил Очкарика? — И присела на краешек кровати. — Ты очень занят?

— Да нет.

— А не пойти ли нам прогуляться? Я сидела дома и скучала. Отец в своем кабинете все читает и читает. Вот я и решила пойти к тебе и вытащить на улицу.

— Совсем неплохая идея, — ответил я, вставая. Когда мы выходили из дома, тетушка крикнула нам вдогонку, чтобы я возвращался не слишком поздно, пообещал быть дома вовремя. Мы побрели к гавани и посмотрели на застывшие суда. Хотя погода стояла прекрасная, людей на берегу было немного. Затем прошли мимо гостиницы и заглянули в окно ресторана. Заведение пустовало, музыка не играла: летний сезон закончился. Потом мы направились к пляжу, болтая о том о сем. В это время взошла луна, еще ущербная, тускло освещая округу.

— Скажи, а твой отец доволен своей жизнью здесь? — поинтересовался я.

Этот не особенно умный вопрос вырвался у меня лишь потому, что я не знал, о чем говорить с Катей. По непонятной мне причине, оставаясь с ней наедине, я чувствовал себя каким-то глупым и никчемным и не мог преодолеть чувства неполноценности и робости. Это сковывало меня, и я шел рядом с ней, не в силах вымолвить ни слова.

Конечно, это глупо, но я не мог ничего поделать с собой. К тому же мне очень приятно быть с Катей. И так хочется сказать ей что-нибудь веселое и умное, но у меня никак не получается. Поэтому-то я и начал разговор об ее отце.

— Да, он очень рад, что находится здесь, — ответила она.

— Он ведь физик-атомщик или что-то в этом роде, не так ли?

— Да-а, — подтвердила она.

— Почему же тогда он поселился здесь? Я имею в виду, что ему тут должно быть скучновато. Куда интереснее для него было бы жить в Копенгагене, где он мог бы встречаться с великим физиком Нильсом Бором и другими большими учеными.

— Видишь ли, не знаю, понятно ли это тебе или нет, — он просто больше не хочет заниматься этими делами.

— Вот это-то мне и непонятно. Он что же, больше вообще не интересуется ядерной физикой?

— Интересоваться-то интересуется, но не хочет этим заниматься. Поэтому и живет здесь уединенно. Но, как мне кажется, часто скучает по работе.

— Если бы он только пожелал переселиться в Копенгаген!

— А для чего, Ким?

— Тогда бы мы могли встречаться с тобою и зимой.

— Тебе этого очень хочется?

— Да, — ответил я.

— И мне тоже, — проговорила она.

Так мы шли, разговаривая и все больше удаляясь от поселка. На береговые камни с тихим шорохом набегали небольшие волны. Шум прибоя действовал успокаивающе.

Вдруг Катя схватила меня за руку.

— Смотри-ка, Ким! Опять световой сигнал!

Тут и я увидел яркий луч, похожий на свет мощной автомобильной фары, исходивший откуда-то сверху, с холма. Осветив море, он через какое-то мгновение потух.

Мы сразу же побежали по пляжу в ту сторону, откуда только что появился этот луч.

— Это здесь, — прошептала Катя, — около схода к прогулочным лодкам.

Подойдя туда, мы оказались напротив того таинственного дома, что стоял на холме. Но, к нашему удивлению, он сейчас нисколько не выглядел таинственно. В одном из окон горел свет, пробивавшийся через задернутые шторы.

— Может, подойдем поближе? — тихо спросила она.

Я согласно кивнул. И через несколько минут, вскарабкавшись по довольно крутой и длинной деревянной лестнице, которая вела с пляжа на вершину холма, мы очутились в саду, окружавшем дом.