Тайна мертвой царевны - [82]

– Надо хоть что-нибудь съесть, – буркнул Степан. – У меня живот с голодухи подвело. А потом в театр пойдем.

– Куда?! – изумился Дунаев.

– В театр, – повторил Степан, со всех ног кидаясь к толстенной тетке, нависающей над лотком, укрытым ватными одеялами, и пронзительно кричавшей:

– Пироги жарены-печены, ох, что за пироги!

В обмен на двадцать рублей Степан получил два больших плоских жареных пирога и два печеных – поменьше и попышней.

Два разных он отдал Дунаеву, два других сложил вместе и сильно откусил своими очень белыми и очень крепкими зубами.

– С чем? – опасливо спросил Дунаев. – Не с человечиной?

Степан чуть не подавился.

– С картошкой и капустой, – выговорил невнятно. – Не волнуйтесь, я тетку Катерину давно знаю, у нее товар хороший. Ох, и наживается она, – продолжал он, чуть понизив голос, хотя торговка продолжала кричать, заглушая своим криком все звуки вокруг. – На Сухаревке нажить теперь тысячу рублей в день – дело простое. Тетя Катя продает по пятьсот пирожков и имеет выгоды по два рубля от пирожка. И она не сама их печет, а покупает. Филипповых, Бландовых, Морозовых, Губкиных, Абрикосовых, Сапожниковых, Елисеевых разорили, придушили, разгромили, а кто же на Сухаревке формируется в миллионеров? И чью кровушку пьют эти новые капиталисты?

– Зато читал Адама Смита и был глубокий эконом, – пробормотал Дунаев, но поскольку он в это время жевал и в самом деле чрезвычайно вкусные пирожки, Степан вряд ли мог что-то расслышать.

Впрочем, возможно, это было и к лучшему.

– Может быть, вернемся, походим еще по Сухаревскому переулку, – предложил Дунаев, немного приободрившись после еды.

– Сначала в театр, – покачал головой Степан. – У меня в костюмерной Малого театра работает приятель. Я у него возьму пару-тройку пальто да фуражек, парики и бороды. Если мы хотим кого-то найти, нам нужно будет менять внешность, иначе в два счета примелькаемся и никого не выследим. Тамошние обитатели приметливы, как всякое ворье и жулье, а других там нет. Но деньги нужны, деньги, понимаете, Дунаев? Костюмеру заплатить, пригласить кого-нибудь из сухаревских в распивочную… Сведения продаются и покупаются – уж вы, как бывший сыскной, должны об этом знать.

– Хорошо, – сказал Дунаев. – Вы идите к своему костюмеру, а я попытаюсь раздобыть денег.

– Украдете, что ли? – насмешливо посмотрел на него Степан.

– Вряд ли смогу, – пожал плечами Дунаев. – Просто попытаюсь кое-что продать.

– Удачи, – кивнул Степан и ушел, и Дунаев принялся то блуждать между рядами, то углубляться в толпу, мимоходом прислушиваясь к ценам. Чего тут только не продавалось! Резиновый мяч продавался за 200 рублей, ситец – 75 рублей аршин[87], полушерстяная материя – от 120 до 250 рублей за аршин, сыр вроде голландского – 140 рублей за фунт[88], махорка – 70 рублей за фунт, мясо говяжье – 65, старое, сильно поношенное пальтишко стоило тысячу рублей, подержанный велосипед (мужской и вполне исправный) – семь тысяч…

Дунаев походил, поспрашивал, продается ли где-то оружие, но ничего не нашел. Мало кто хотел вообще говорить на эту тему. Наконец какой-то конопатый тощий юнец посмотрел на него многозначительно, отошел в сторону, украдкой вытащил из кармана наган.

– Патроны есть? – оживился Дунаев, подходя.

– Надо – сыщем! – кивнул юнец. – Вот только хватит ли у тебя денег?

– А сколько ты хочешь?

– За наган пять тысяч и за патроны столько же.

– А не чересчур? – не удержался от смеха Дунаев.

– А что, у тебя столько нету? – расстроился парень.

– У меня пока нисколько нету, – признался Дунаев. – Продам золотишко – будет.

– Золотишко? – оживился парень. – А ну, покажи. Да не здесь, давай вон отойдем в скупочную, – он махнул в сторону, где торчала кособокая будка без всякой, впрочем, вывески, – там твое золотишко поглядят, пробу посмотрят, взвесят, оценят, то-се.

Дунаев поглядел на его мигом вспотевший нос и слегка усмехнулся:

– Сначала покажи мне наган. Оружие покупать – это не пирожки с капустой. Кто его знает, вдруг у твоего нагана прицел сбит или боек сточен.

– Может, тебе еще и пострелять дать? – съехидничал парень. – А ты в меня пальнешь и деру дашь.

«Ага, значит, пистолет исправен, если он боится», – подумал Дунаев.

– А если ты меня в будку заведешь, а там меня кто-нибудь по башке стукнет, ограбит, а ночью мертвого бросит под забором? – предположил он, косясь по сторонам.

– Ну, ты сказал… – пробормотал парень, конфузливо бегая глазами.

– Ну, ты услышал, – пожал плечами Дунаев.

– Давай махнем, не глядя? – предложил парень.

«Вообще я дурак, – подумал Дунаев. – Надо было заранее оценить вещи. Тогда бы я знал, что сколько стоит».

– Ты завтра тут будешь? – спросил он.

– А то!

– Давай завтра встретимся здесь же ровно в полдень. И прихвати еще один ствол, если есть. Только в хорошем состоянии. А я тоже постараюсь прийти не с пустым карманом. Тогда решим, махнем, не глядя, или поторгуемся.

– А чо не сейчас? – разочарованно спросил продавец.

– Да я, оказывается, дома забыл свои капиталы, – вздохнул Дунаев. – Ты уж прости. Завтра в полдень явлюсь во всеоружии. И ты таким же явись.

– Веселый ты мужик, – хмыкнул парень. – Ладно, завтра – так завтра, в полдень – так в полдень!