Тайна масонской ложи - [6]

Маркиз сел рядом с иезуитом и похлопал его по спине, пытаясь приободрить.

— Жена Росильона мертва, — наконец сказал епископ без дальнейших проволочек.

— Юстина? — Первый министр испуганно поднес руки ко рту. — Мертва? — Он с силой схватил епископа за плечи. — Немедленно расскажите мне обо всем, что там произошло!

Иезуит стал так подробно и обстоятельно рассказывать о случившемся, что маркиз и его гостья почувствовали себя очевидцами кровавых событий, как будто все это происходило у них перед глазами.

— И малышка все это видела? — Мысли Фаустины были заняты только тем ужасным несчастьем, которое обрушилось на девочку. — А с кем осталась эта бедняжка?

Графиня де Бенавенте решительно поднялась, чтобы отправиться на поиски девочки. Дон Сенон, однако, убедил ее подождать, пока он не проводит главного инквизитора, который горел желанием побыстрее покинуть этот дом, объясняя свою поспешность необходимостью срочно доставить обвиняемого в тюрьму, хотя на самом деле ему просто не терпелось уйти подальше от места совершенного преступления.

Графиня прождала в библиотеке несколько минут. Маркиз вскоре вернулся, и они вдвоем направились в жилище его — теперь уже бывшего — камердинера.

По дороге маркизу пришлось успокаивать переполошившихся слуг, выходивших из своих комнат ему навстречу. Некоторые из них были просто обеспокоены, а другие — не на шутку напуганы раздававшимися здесь криками, да и самим появлением в коридоре инквизиторов. Никто из слуг не решался войти в жилище Росильона — то ли из осторожности, то ли из-за страха, то ли в силу и того и другого. Они просто стояли перед дверью, прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Маркиз приказал вернуться в свои комнаты всем, кроме мажордома, которого он попросил помочь ему разобраться с последствиями происшедшего несчастного случая.

Открыв дверь и войдя внутрь, они оставили за своими спинами обычную, нормальную жизнь и попали в удушливую атмосферу помещения, наполненного ужасом смерти.

Смерть нарисовала здесь жуткую картину, персонажи которой замерли в пространстве и во времени, словно бы их и вправду запечатлели на неком воображаемом холсте.

Безжизненное тело женщины распростерлось на ложе из ее собственной крови. В ее открытых глазах словно бы застыли изумление и отчаяние, а из груди у нее все еще вытекала струйка густеющей крови. В комнате стоял тошнотворный сладковатый запах.

В самом центре этой картины находилась неподвижная детская фигурка. Девочка казалась поразительно спокойной и, находясь рядом со своей матерью, была словно бы соединена с ней невидимыми узами — она не могла оторвать взгляда от лица матери. Во взгляде девочки не было абсолютно никакого выражения, ее мысли словно бы спрятались в холодной глубине ее черных глаз.

Трое взрослых, оказавшихся свидетелями этой жуткой сцены, какое-то время не могли прийти в себя.

Чувствуя сухость во рту и спазмы в горле, графиня подбежала к девочке и, обхватив ее руками, подняла с пола, стараясь оторвать взгляд малышки от ее мертвой матери. Девочка, отчаянно сопротивляясь и царапая графине руки, сумела вырваться и бросилась к матери, причем так стремительно, что никто из присутствующих не успел ей помешать. Она обхватила мать руками за шею и изо всех сил прижалась к ней. Графиня попыталась оторвать ее от трупа, помогая себе нежными словами и ласками. Оба мужчины растерянно наблюдали за усилиями графини, толком не зная, что им следует делать и чем они могли бы ей помочь. Уже одного вида последствий происшедшей в этой комнате кровавой развязки хватило, чтобы привести их в полное замешательство. Теперь они просто стояли и смотрели, как девочка настойчиво старалась покрепче прижаться к своей матери, а графиня не менее усердно пыталась оттащить ребенка от трупа и как они обе в ходе этой борьбы все больше и больше вымазывали в растекшейся по полу крови свои руки, волосы и одежду. Наконец дон Сенон решился помочь Фаустине оттащить девочку от трупа. Затем графиня, подняв девочку на руки и заливаясь слезами, поспешно выбежала из комнаты, унося ребенка подальше от этой ужасной сцены.

Через несколько минут, когда маркиз уже спускался по лестнице на нижний этаж, в его душе все больше нарастал гнев на проявившего трусость и лицемерие инквизитора, как и — причем даже в большей степени — на главу иезуитов, который даже не соизволил зайти к маркизу после происшедшей трагедии.

Еще не дойдя до библиотеки, маркиз принял решение поставить короля в известность о гнусном поведении обоих церковников, чтобы король уже сам решил, следует ли их тем или иным способом наказать.

Графиня с нежностью гладила темные волосы Беатрис, шепча ей ласковые слова, которые, казалось, обволакивали девочку, словно успокаивающий бальзам. Девочка крепко прижималась к ней, пряча в ее платье от всего мира свое личико, словно бы стараясь укрыться в теплой и безопасной норке.

Маркиз, пораженный этой умилительной сценой, подошел к графине.

— Похоже, она уже привыкла к вашим рукам, Фаустина.

— Рукам, залитым кровью. — В ее взгляде отразилась острая боль. — Я чувствую себя виновной в этом несчастье и поэтому..