Тайна Лоринг-Чейза - [63]

– Расскажи мне.

– Пожалуй, так я и сделаю, приятель, только давай присядем, а то меня ноги совсем не держат.

– Ну, начинай, – тем же приглушенным голосом сказал Дэвид. – Рассказывай все, что ты знаешь о смерти сэра Невила Лоринга.

– Поделом ему! – сказал Баукер с яростью. – Жаль, что я не успел… за этим я туда и шел – да, да, не отрицаю, – но не удалось… Кто-то опередил меня, дружище.

– Давай все как было.

– Ладно. Дело было так: я доплелся до дома около двенадцати часов…

– В двенадцать? Ты уверен?

– Ага. Том Яксли ранил меня сильнее, чем мне показалось сначала, и приходилось то и дело останавливаться, чтобы передохнуть. Но я так или иначе намеревался сделать то, что задумал, и расквитаться с сэром Невилом сполна. Так вот, дотащился я до опушки – это отняло прилично времени – и перелез через ограду. Наконец добрался до дома. Он стоял совсем темный, кроме одного окна, что выходит на террасу. Занавески были задернуты неплотно, я посмотрел в щелку и увидел его!

– Живого?

– Самого что ни на есть. Он скалил зубы. Знакомая улыбочка – в прошлые годы она будила во мне дьявола. Я решил, что он не один, и тихонько отошел.

– А того, кто был с ним, ты видел?

– Нет, нет, я не стал ждать, приятель, а прокрался вокруг дома к другому окну, которое помнил, как открывать. Я ведь знаю этот дом вдоль и поперек. Ну, открыть окно – минутное дело. Забрался я внутрь и вытащил приготовленный нож…

– Что за нож?

– Вот этот. – И Бен Баукер показал короткий прочный нож с широким лезвием, которым пользуются мясники при разделке туш.

– А ты не находил еще один нож? В лесу.

– Нет. А какой он из себя?

– Неважно, продолжай!

– Ну, пошел я в глубь комнаты, к двери. Никаких колебаний, голова холодная. Снял шляпу, чтобы заткнуть ему рот, если он случайно закричит… Только я хотел выйти в коридор, как услышал смех. О, я хорошо знал этот смех, приятель, тихий такой, вроде бы добродушный, а на самом деле издевательский смех. Стиснул я нож покрепче, и вдруг этот смех резко оборвался, а вместо него – мокрый натужный кашель, а потом хрип. Не хотел бы я услышать его снова! Я прямо окаменел, душа в пятки ушла – это у меня-то, который пришел, чтобы прикончить своего врага! Я испугался, как мальчишка, стоял в ледяном поту и дрожал – потому что понял, что значит этот хрип!

– Так… А дальше?

– Я уронил шляпу.

– Ты слышал или видел что-нибудь еще?

– А как же, слышал скрип ступенек и словно женское платье прошуршало по стене…

– А может, мужской сюртук?

– Может, и сюртук, приятель, тут я не уверен, хотя мне тогда показалось, что это скорее похоже на женское платье.

– И это… все?

– Нет. Я подождал, пока все затихнет, и подкрался к той комнате… Дверь была открыта, и я увидел…

– Разве свечи горели?

– Ага, приятель, горели… А Лоринг сидел весь в крови, мертвый… Он пялился в потолок – и все еще скалился! Я-то сразу понял, что жизни в нем, как в бревне, но на всякий случай подошел чуток поближе… и тут услыхал шаги. Очень осторожные шаги. Кто-то спускался по лестнице…

– Походка – мужская?

– Вроде бы мужская. Ну, я поджал хвост и драпанул через окно. А про шляпу, ясное дело, начисто забыл. Черт бы ее побрал! Можешь мне верить, приятель, это святая правда!

Дэвид посидел, глядя на свою правую руку, то сжимая ее в кулак, то разжимая, наконец Баукер решился отвлечь его от этого занятия.

– Ты веришь мне, приятель? – с надеждой спросил он. – Я рассказал тебе всю правду, как на духу.

Дэвид сумрачно глянул в изможденное лицо бывшего каторжника, отвернулся и сказал, как будто простонал:

– Помоги мне Боже… Верю.

– Что с тобой, парень? Ты не болен?

– Нет.

– А я вот совсем раскис, нога почти не ходит. А эти… охотятся за мной, словно за диким зверем. Все из-за шляпы. Ловят за дело, которого я не делал, во всяком случае, не успел. Что за напасть, не повторилось бы как тогда!.. У тебя, разумеется, с собой ничего съестного, приятель? Я, понимаешь, целый день отлеживался в лесу, а человек должен есть. Может, завалялась какая-нибудь корка?

– Еды я могу принести, – сказал Дэвид. – Если ты подождешь, сделаю это с радостью.

– Нет, нет, приятель, сердечно благодарен, но риск слишком велик. Тебя могут заметить и выследить… Этот парень с Боу-стрит – хитрющий, как лисица, только, чтобы меня поймать, надо быть еще хитрее. Я ведь здешние места знаю как свои пять пальцев, а то и лучше!

– А как насчет денег? У меня осталось около тридцати шиллингов от тех двух гиней, которые ты мне одолжил…

– Оставь себе, приятель. Денег у меня много, хотя я отдал бы их все за плотный ужин с кружкой пива.

– Что я могу сделать для тебя, Бен Баукер?

– Да что там… – Бывший каторжник печально махнул рукой. – Просто пожелай мне удачи. Она меня не баловала. Ну, и кроме того… можешь по-дружески пожать мне руку… в знак того, что веришь мне и не сомневаешься в том, что я рассказал тебе истинную правду.

Дэвид не колеблясь протянул руку Бену Баукеру.

– Удачи тебе, Бен! – сказал он. – Милосердное провидение уберегло тебя от преступления ради какой-то хорошей цели. В конце концов, это и есть самая большая удача. И если ты когда-нибудь разыщешь свою Нэнси, то придешь к ней с чистыми руками, не запятнанными кровью твоего врага.