Тайна Лоринг-Чейза - [100]

– Поразительно! – пробормотал Дэвид.

– Но это ведь совершенно естественно, Дэвид… И еще она потребовала признания, не посмел ли ты в меня влюбиться… Я сказала, что посмел и что я очень этим горжусь. Тогда она обозвала тебя самозванцем, охотником за приданым и поклялась, что выгонит тебя, а я заявила, что, если она это сделает, то я уйду с тобой… Тогда она обозвала меня бесстыжей девкой, а я расхохоталась ей в лицо… А она принялась насмехаться над моими рыжими волосами – знала, старая негодяйка, чем меня пронять… Ну, а я предположила, что если бы она выбросила свой мерзкий парик и смыла с лица краску, то, не исключено, стала бы немножко меньше похожа на пустоголовую голландскую куклу и немножко больше на человека… И, веришь ли, Дэвид, дорогой, она едва не набросилась на меня с кулаками, ведьма такая, и только рот разевала, но ничего не отвечала почти целую секунду… А когда заговорила, она – вообрази мой триумф, Дэвид, – она просто повторилась! Но нет, тебе этого не понять, ни одному мужчине не понять, особенно тебе, мой милый!.. В результате этого обмена мнениями она исполнилась решимости завтра же увезти меня в Лондон, к своим лордам и маркизам. Но куда ей, Дэвид, она нипочем не сможет… Если уж до сих пор не увезла, то теперь ей со мной не совладать, потому что я тоже могу исполниться решимости!

– И все же, моя Клея, я хочу, чтобы ты уехала.

– Как, Дэвид? И ты этого хочешь?

– Не надолго, любимая… Пока не кончится вся эта мерзкая полицейская история… А когда сыщики сгинут на свою Боу-стрит и прекратится весь этот кошмар…

– Но, Дэвид, дорогой, а вдруг это будет очень, очень нескоро?

– Тогда я приеду к тебе в Лондон – обязательно приеду, Антиклея, я ведь не смогу долго без тебя, видит Бог.

– О, Дэвид! – шепнула она, теснее прижимаясь к нему. – Это просто удивительно, что ты меня любишь! Неужели это правда? Я раньше мечтала… иногда… но никогда, никогда не думала, что это будет так… как у нас… Тсс! Там что-то зашуршало.

– Нет, тебе показалось… Завтра мы расстанемся, любимая, но сердцем я буду с тобой… Мне будет тяжело, я останусь несчастным, покинутым страдальцем, жизнь без тебя – не жизнь. Но так надо…

– О, Дэвид, Дэвид. – Антиклея всхлипнула. – Почему Господь не сотворил меня лучшей, чем я есть? Я не достойна такой любви… Как мне хочется быть более нежной, более женственной… более кроткой и ласковой… И чтобы волосы стали каштановыми или черными…

– Молчи! Это золото, а не волосы, ими можно только гордиться! – ответил он, зарываясь лицом в шелковистые кудри. – Ты такая, какой создал тебя Господь Бог, и только такая ты мне нужна… Но завтра ты уедешь…

– Да, Дэвид, если ты этого хочешь, хотя мысль об этом разрывает мне сердше. Я все сильнее и сильнее люблю тебя. Мне так больно, когда тебя нет рядом, а Лондон так далеко, до него столько миль… Ты будешь скучать по мне?

– Невыносимо! – ответил он с жаром. – И все-таки, дорогая моя… все-таки лучше бы ты была в Лондоне уже сегодня ночью. Жаль, что уже поздно.

– Почему, Дэвид?

– Кое-кто надеется… надеется сегодня раскрыть тайну Лоринг-Чейза.

– Сегодня? – прошептала она, и Дэвид почувствовал, как она вздрогнула и ее гибкий стан напрягся. – Он уверен? – встревоженным голосом спросила она. – Уверен, что раскроет?

– Точно не знаю, – ответил он, всматриваясь в ее широко распахнутые глаза. – Шриг не сказал ничего конкретного… Почему ты так дрожишь?

– Сегодня! – повторила она и внезапно прильнула к нему. – Дэвид… мне пора! – Она прижалась к нему еще теснее.

– Куда? – хрипло спросил он. – Зачем?

– Мне нужно домой… Ах нет, не бойся за меня, Дэвид… Теперь со мной всегда твоя любовь… Она теперь – моя вечная защита и утешение…

Глухо и заунывно заиграли церковные часы.

– Уже десять, – прошептала Антиклея. – Как быстро пролетел час!.. Пусти меня, любимый, я должна идти… До завтра, Дэвид, до свидания.

– Я пойду с тобой!

– Нет, одна я дойду быстрее… и мне будет приятно думать, что ты стоишь здесь, у этого милого старого мостика, и смотришь мне вслед…

– Но уже темно…

– Да… и посмотри, какая там ужасная черная туча. Но это ничего. Спокойной ночи, Дэвид, и знай: я буду любить тебя всю жизнь… и даже дольше!

С этими словами она вырвалась из его рук и быстро растворилась во мраке. Прислонившись плечом к шатким перилам, Дэвид смотрел ей вслед. Сердце его переполняла ни с чем не сравнимая радость, голова кружилась от счастья, о котором он до сих пор и не мечтал.

Тут сзади затрещали ветки, зашуршали быстрые шаги по траве, и, резко повернувшись, Дэвид столкнулся лицом к лицу с безумием.

– Молверер! – вскрикнул он.

Глава XLVII,

в которой великий страх перерастает в безмерный ужас

Секретарь застыл. Бледный, с горящими глазами и стиснутыми кулаками, молча стоял он перед Дэвидом. Дыхание с хрипом вырывалось из полуоткрытого рта. Потом он вдруг заговорил, и слова полились из него безумным, стремительным потоком:

– Итак, она действительно любит вас, сэр! Да, да, тому свидетели мои глаза и уши! Она ваша, ваша, я слышал все – ваша, и слава Богу! И следовательно, благодаренье небесам, не моя, а ваша рука должна предотвратить неминуемый позор, непереносимый ужас, с которым ничто не сравнится, от которого нет другого спасения, кроме смерти!