И это еще не все: наш лагерь заполнили журналисты. Никто не знает, кто их мог направить, но они быстро нашли дорогу. Сколько фотографий! Один репортер даже предложил Руди и леснику заключить контракт на публикацию в толстом еженедельнике и даже название придумал: «Трогательная история дровосека и летчика». Как ты понимаешь, они отказались.
В предыдущем письме мы писали, что очень беспокоимся за Кафи. Не волнуйся, ему уже лучше. Колетт взяла его к себе и вылечила. Оказывается, рана плохо зарубцевалась и в нее попала инфекция, когда мы ходили на Гран-Веймон. Пришлось вскрыть абсцесс. Теперь воспаление прошло, и Кафи больше не жалуется. Мы очень надеемся, что скоро сможем забрать его в лагерь… Нет, и это еще не все! Хочу тебе сказать о Руди. Только не подумай, что он не любит Кафи, — совсем наоборот. Но мне кажется, что он хочет, чтобы пес подольше не выздоравливал — тогда будет предлог почаще о нем узнавать. Не хочу сплетничать, но Забет (у нее, как ты знаешь, что на уме, то и на языке) прямо сказала Руди, что он напрасно скрывает свою игру, и мы давно поняли, что Колетт ему небезразлична. Наш милый Руди так покраснел. Но возражать не стал. Если в один прекрасный день все это закончится свадьбой, никто не удивится. Хочу сказать, что мы даже будем рады.
Наконец-то сегодня утром все от нас отстали, и наступила настоящая тишина, и даже погода разгулялась, не то что в первые дни! Если бы ты только видел, какой здесь чудесный лес — настоящий рай! Выздоравливай поскорее, мой дорогой Корже, и приезжай к нам. Ждем тебя с нетерпением.
Вся компания жмет твою руку… а Кафи протягивает лапу.
Мади.
P.S. Только что мы получили письмо от того летчика, которого мы спасли. Он пишет, что на базе в Истре задержан шестой секретный агент — он передавал «дровосекам» расписание полетов. Теперь вся банда за решеткой. Как только что орал Стриженый, подбрасывая в воздух свой берет, это ПРЕПОТРЯСАЮЩЕ!
Тиду