Тайна короля Якова - [78]

— Я… да, — выдавил ошарашенный Сполдинг.

— Они прекрасно подойдут, — сказал Тимон, — если я постараюсь не поворачиваться к свету. И — ведь ваш стол повернут к погребу, не так ли?

Энн постучала по столу, как стучат в запертую дверь.

— Так вот ваш план? Сидеть в темном зале и ждать, пока кто-то придет убивать вас? И молиться, чтобы ему это не удалось? Только эту нелепость и породила совместная мудрость моего отца и наставника?

— Если ты немного понизишь голос, — одернул ее Марбери, — возможно, убийца не услышит тебя и на нашей стороне будет элемент внезапности.

— Да будь на вашей стороне все элементы в природе, — бушевала Энн, — все равно это неудачный план! Тимон задумал превратить себя в жертвенного агнца. Разве ты не видишь? Он винит себя, что уснул прошлой ночью. Думает, что мог бы спасти Эндрюса. Это его искупление.

На минуту в кухне стало тихо. Мужчины уставились на раскрасневшуюся, сверкающую глазами Энн. Один Тимон разглядывал пылинки, кружившие в солнечном луче.

— Я прожил больше пятидесяти лет, — тихо вздохнул он. — За это время немало людей пытались так или иначе лишить меня жизни. Никому это не удалось. Наша кончина, Энн, определена провидением, как бы ни трудились над ней мы сами. Вы согласны со мной? Никто не сможет убить меня, пока не пришел мой срок. Ничто во вселенной не может отнять жизнь против воли Бога. И, конечно, никто не в силах спасти меня, если Он назначил мне умереть сегодня.

53

Через несколько минут, оставив ученых спорить в кухне, Тимон вернулся к себе в комнату. Под мышкой он нес пачку тайных писаний. Его одолевало желание прочесть все. Стук его подошв по каменному полу, столб утреннего света из высокого окна в коридоре, даже медленный ритм его дыхания — все, казалось, удаляет его от реальности. Не понимая причины, он чувствовал, что растворяется в воздухе. Все таяло: башни облаков в небе, строгий храм его разума, сам огромный земной шар.

Дверь в комнату он открывал, пребывая в экстазе.

Единственный листок, лежащий на кровати, рывком вернул его к действительности. Он еще от двери узнал почерк. Оставил дверь настежь и шагнул ближе.

«Ожидаем поворота колеса, возделывая ниву, сидя лицом на восток сегодня после полудня».

Его ждут в три часа дня, когда стрелки часов похожи на человека, сидящего лицом на восток. Нечистая троица желает обсудить его успехи и дальнейшие планы. Но встреча назначена слишком скоро. Как видно, на уме у людей папы что-то еще.

Опуская листок, Тимон подивился странному совпадению. Папа приказал Тимону закончить мнемоническую работу ко Дню Всех Святых. Король Яков повелел закончить Библию к тому же дню. Какая злая воля управляет событиями? День Всех Святых — возможно ли, чтобы король Яков и папа были в сговоре? Тимон заходил по комнате. Если против него и папа, и король Яков, на что он может надеяться? План, обдуманный им с Марбери, показался вдруг, как сказала Энн, безумным. Или актом отчаяния. Неужели он в самом деле обдуманно приносит себя в жертву?

Подступающая паника принесла с собой волну видений прошлого: пять мертвых тел под светом тосканской луны, тысячи пауков в тюремной камере, инквизиторы с раскаленными клещами.

Смысл этих знамений был ясен: к утру он будет мертв.

Тимон понимал, что должен собраться с мыслями до встречи с людьми папы, или умрет еще раньше. Он дважды бросил взгляд на безмолвно манившую из-под кровати шкатулку. Но, вместо того чтобы достать трубку, принялся вслух читать слова двадцать первого псалма:

— «Ты — Бог мой. Не удаляйся от меня, ибо скорбь близка, а помощника нет… сердце мое сделалось как воск… Сила моя иссохла, как черепок; язык мой прилипнул к гортани моей… Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои. Но Ты, Господи, не удаляйся от меня; сила моя! поспеши на помощь мне; избавь от меча душу мою и от псов одинокую мою; спаси меня от пасти льва и от рогов единорогов, услышав, избавь меня!»

Он опустил взгляд на записку, которую еще держал в руках, и обратился к ней:

— Ты помутила мой разум, но ненадолго. Я знаю, что мне нужно. Я знаю, где найду покой. Чтобы найти покой, мне нужно встретиться с написавшими тебя.

Он замолчал и, не раздумывая, прошел к столу. Спрятал тайные тексты под камнем и быстро вернулся к двери. Вышел в коридор и направился к конюшне.

День уже начался: солнце расправило белые крылья в чаше неба. Гулким стуком отозвались шаги Тимона по мощеному двору. Занятие, которое он выбрал, чтобы прояснить мысли, представлялось ему совершенной метафорой. На ходу он высматривал вилы для навоза.

Никого из конюхов на месте не было, и Тимон вслух заметил:

— Тем лучше, никто не помешает чистить стойла.

Лошади, заслышав его, зашевелились в надежде на второй завтрак. Они вздыхали и тянулись к нему губами.

Стены конюшни когда-то белили, но побелка давно стерлась, и повсюду царил спокойный серый цвет. Внутри, ровно, как по борозде, оставленной плугом, выстроились семь основательных денников из тесаных старых бревен. Свежий утренний воздух смешивался с уютным запахом соломы и конских яблок, который вовсе не казался Тимону неприятным.