Тайна короля Якова - [12]

— Это ничего не значит. Если вы думаете…

— Вы можете положиться на меня. — Голос шагнувшего в коридор Тимона прозвучал резко и холодно: — Лайвли не убийца. Скоро я буду знать больше.

8

Тимон быстро прошел по освещенному свечами коридору, спустился по лестнице и шагнул в ночную прохладу. Звезды над его головой пробивались сквозь тонкие облака. Луна еще не взошла. Тимон, ускорив шаг, поспешил к Большому залу, сжимая ключ с такой силой, что головка врезалась в кожу.

«За работу, — думал он. — Нельзя терять время».

Его сапоги простучали по мощеной дорожке, ключ без труда отыскал скважину. Дверь, распахнувшись, чуть слышно вздохнула, словно Большой зал затаил дыхание.

Он ступил внутрь и закрыл дверь, немедленно погрузившись в темноту. Нащупал огниво, которое всегда носил при себе — не желая остаться без света в самых темных местах. Отыскал его, высек искру, поджег фитиль ближайшей свечи, мягкое золотое сияние окружило его, высвечивая в неясном сумраке серые очертания столешниц, выстроенных в ряд стульев, книг, исписанных листков, чернильниц. Все было безжизненным, кроме самого огонька свечи, и за пределами ее сияния исчезало во мраке.

Тимон целеустремленно направился к столу Гаррисона. За один миг в неверном свете он успел охватить взглядом столы всех переводчиков. Столько работы нужно закончить до Дня Всех Святых… Он усмехнулся, припомнив условную фразу папы: «Вращая колесо, возделывают ниву».

Климент любил подобные загадочные фразы — считая их признаком тонкого ума, — но задача Тимона была проста. Он должен был украсть Библию короля Якова.

Тимон мог бы совершить это так, чтобы ни одна душа в Англии не узнала о похищении. Он намеревался запомнить все, до последней запятой, до мельчайшего примечания, со всеми ссылками на источники — вплоть до расположения клякс на каждой странице. Он должен был стать живым хранилищем всего написанного переводчиками.

На всей земле такое под силу было ему одному.

Тимону не объяснили, что намеревается делать мать-церковь с этим океаном слов, но он догадывался. Папа рассчитывал так или иначе уничтожить англиканскую веру и возвратить Англию католической церкви — Англию со всеми ее богатствами.

Разумеется, ничего не выйдет. Папа, как все правители, безумен — это следует из самой природы власти. Тимон убедил себя, что ему это безразлично, что сама работа доставит ему наслаждение.

Остановившись перед столом Гаррисона, он извлек из потайного кармана колесико и принялся вращать его, поначалу медленно, впечатывая буквы и знаки из лежащих перед ним записей.

Он сфокусировал внимание в острый луч, сосредоточился на своем занятии и понял, что первые строки ему знакомы. Левит, глава 26, стих 30: «Разорю высоты ваши и разрушу столбы ваши, и низвергну трупы ваши на обломки идолов ваших, и возгнушается душа Моя вами». Примечание на полях утверждало, что слово «низвергну» следует заменить на «повергну». Как скучна эта работа, если ничем иным переводчики не занимаются.

Тимон знал, что при чтении его губы шевелятся — детская привычка, с которой он давно перестал бороться. Кажется, она помогала ему запоминать длинные пассажи. Мнемоническое колесо было основным орудием его уникальной памяти. Собственное изобретение, основанное на системе «Луллиева искусства». Но всегда помогало прошептывать слова себе под нос. Тимон был подвержен греху гордыни, но считал, что своей памятью гордится по праву. Никто на земле не мог в этом с ним равняться. Память была его тайным оружием, его tellum secretus.

Он собирался перевернуть страницу, когда резкий треск из тени разорвал тишину пустого зала.

Ударом ладони Тимон загасил свечу. Беззвучно вернул мнемоническое устройство в потайной карман. Это старое здание. Могут трещать стены. Это ничего не значит.

Выждав два удара сердца, он услышал из темноты шаркающие шаги не более чем в двадцати футах от себя.

Тимон достал нож, напряг зрение, ловя любое движение. Лунный свет стремился пробиться сквозь высокие окна, но не слишком помогал.

Если недостаточно света, напомнил себе Тимон, используй другие чувства.

Слышит ли он чужое дыхание? Чует ли запах тела? Ощущает ли движение воздуха, потревоженного человеком?

За пришельцем было два преимущества. Он давно ждал в темноте, так что глаза его успели приспособиться к недостатку освещения. И он, видя огонек свечи, точно знал, где находится Тимон. Изо всех сил вглядываясь во тьму широко раскрытыми глазами, Тимон медленно пригнулся и отодвинулся от стола Гаррисона.

Противник прыгнул внезапно. Он едва не рухнул на Тимона. В лунном свете блеснул клинок. Тимон, оттолкнувшись ногами и натужно вскрикнув, откатился под стол Гаррисона. Атакующий с глухим ударом приземлился на пол, острие ножа чудом миновало цель. Убийца сплюнул и по-паучьи метнулся к Тимону.

Ткнув большим пальцем в лицо, Тимон надеялся выбить глаз. Он задел только линию волос, но и того хватило, чтобы заставить противника на миг отпрянуть. Тимон выбрался по другую сторону стола и встал. Мгновенно отыскал огниво и зажег свечу. В разрастающемся круге света возник пришелец в черном одеянии, с закрытым маской лицом.