Тайна Катыни, или Злобный выстрел в Россию - [25]

Но рассуждения А. Памятных не совсем корректны. Так, он утверждает, что фамилия «Шкута» (Szkuta) — это искажённая фамилия «Секула» (Sekuta) офицера из Козельского лагеря. Но он не учёл того обстоятельства, что в немецком эксгумационном списке первым документом, по которому проводилось опознание Станислава Шкуты, указана справка о прививке — «Impfschein» (см. выше). Польское удостоверение личности офицера запаса — «Mitgliedskarte d. Res.-Offiz.», указано лишь вторым.

Даже если предположить, что польское удостоверение Шкуты было заполнено штабным писарем неразборчивым почерком и из-за длительного нахождения в сырой могиле читалось с трудом, то его фамилию должны были уточнить по тексту справки о прививке, составленной советским лагерным врачом по-русски. Можно спутать фамилии «Szkuta» и «Sekula», написанные по-польски небрежным почерком, но написанные по-русски фамилии «Шкута» и «Секула» спутать просто невозможно!

Надо иметь в виду, что в составлении эксгумационного списка, наряду с немецкими экспертами, участвовали специалисты из польской Технической комиссии. При таких условиях сложно согласиться с тем, что каждая двенадцатая-пятнадцатая фамилия в этих списках была полностью искажена. Так что вывод А. Памятных о том, что в Катыни «захоронены только узники Козельского лагеря», сомнителен (Новая Польша. № 7–8, 2005).

25 апреля 1944 г. издаваемая в Лондоне голландская газета «Войс оф Недерланд» писала, что, по сообщениям подпольной голландской газеты, в Голландию прибыла на отдых группа германских служащих полевой жандармерии. Немцы рассказывали, что в Катыни было расстреляно много одетых в польское военное обмундирование евреев из Польши, которых до этого заставляли рыть могилы для польских военнопленных (ГАРФ, ф. 4459, оп. 27, ч. 1, д. 3340, л. 56).

Смоленский историк Л. В. Котов, находившийся в Смоленске весь период немецкой оккупации и собравший солидный документальный архив по Катынскому делу, в статье «Трагедия в Козьих Горах» утверждал, что:

«…гитлеровцы доставили в Смоленск около двух тысяч евреев из Варшавского гетто весной 1942 года… Евреи были одеты в польскую военную форму. Их использовали на строительстве военно-инженерных сооружений, а потом? Потом расстреляли… Может быть, в Козьих Горах?».

(Политическая информация. № 5, 1990 г. С. 57)

Путём сранительного комплексного анализа эксгумационного списка установлено, что не менее 20 % всех эксгумированных в Катыни составляли люди, одетые не в военную униформу (в гражданской одежде с отдельными элементами военной формы: металлические пуговицы, сапоги, офицерское белье и т. д.). У многих из них были обнаружены документы офицеров. В то же время известно, что офицеры в гражданской одежде составляли незначительную часть в этапах, отправленных из Козельского лагеря в апреле-мае 1940 г. В отчете д-ра Г. Бутца в пункте 3 «Итогов расследования» особо подчеркивалось, что:

«…все трупы были одеты в хорошо пригнанные польские мундиры, по которым в большинстве случаев можно было распознать звание».

Вместе с тем известно, что 221 эксгумированных трупа в Козьих горах принадлежали абсолютно гражданским лицам. Причём, пишет Ф. Гаек:

«Трупы гражданских были обнаружены не только в одной могиле и даже не на одном месте той же могилы, но были рассеяны среди казненных офицеров в разных могилах и слоях. Из этого следует, что гражданские не были казнены все одновременно, но к каждой группе офицеров была присоединена меньшая группа гражданских»

(Гаек. Катынские доказательства. С. 14).

До сих пор нет ясности, что это были за люди.

Помимо этого установлено, что из 4143 эксгумированных немцами трупов 688 трупов были в солдатской униформе и не имели при себе никаких документов. Что это за военнослужащие также неизвестно.

Л. Ежевский, говоря о работе специальной комиссии Н. Н. Бурденко в январе 1944 г., акцентировал одну деталь:

«Журналисты и дипломаты, которые побывали в Катыни в январе 1944 года, в один голос утверждали, что останки поляков были не в офицерской форме, а в солдатской»

(Ежевский. Глава «Преступление и политика»).

Однако Л. Ежевский ошибался. Трупы, которые эксгумировала комиссия Бурденко, были как в солдатской, так и в офицерской форме. Это хорошо видно в документальном фильме о советской эксгумации в Катыни в 1944 г. Л. Ежевский, сам не подозревая, акцентировал очень важный факт, что в Катыни захоронены не только офицеры из Козельского лагеря.

Возникает закономерный вопрос: что за польские солдаты и лица в гражданской одежде оказались в катынских могилах, если в Козельском лагере содержались только офицеры, абсолютное большинство которых было одето в офицерскую форму?

«Двойники» и «живые мертвецы» Катыни

Немецкий эксгумационный список 1943 г. скрывает и другие тайны. Фактом, убедительно свидетельствующим об умышленных манипуляциях немецких оккупационных властей с документами катынских жертв во время проведения раскопок в Козьих Горах, является наличие в официальном эксгумационном списке значительного числа «двойников».

Если верить немцам, то польский капитан Чеслав Левкович (Czeslaw Lewkowicz) был эксгумирован в Козьих Горах дважды — первый раз 30 апреля 1943 г. под № 761 и второй раз — 12 мая 1943 г. под № 1759. «Первый» труп капитана Ч. Левковича опознали по справке о прививке № 1708, фотографии, золотому крестику на цепочке с надписью «Kroutusiowi — Nulka» и свидетельству о производственной травме, найденной на теле. «Второй» труп капитана Левковича опознали по расчетно-сбе-регательной книжке, удостоверению артиллериста и письму от Янины Дембовской из Гостына.