Тайна картины с драконом - [3]

Леди Тримейн была единственной, кто уважал увлечение Лео рисованием. Мама скучающим голосом говорила: «Это чудесно, милая», нянечка ворчала, что с муслиновых платьев очень сложно выводить следы от угля, и предлагала научиться вышиванию. Но леди Тримейн была не такой. Она очень редко посещала Уинтер-холл, но всякий раз просила Лео показать ей новые рисунки и порой даже привозила крестнице подарки: карандаши, новые альбомы из добротной бумаги, набор акварели в симпатичном кожаном чехле.

Именно благодаря леди Тримейн Лео смогла воплотить свою мечту и поступить в художественный институт в Лондоне. Ей очень хотелось учиться у настоящих преподавателей, работать в настоящей мастерской, а главное – гулять по Лондону и посещать изумительные галереи и музеи. Когда Лео рассказала об этом крёстной, та пообещала помочь.

Лео не присутствовала при разговоре матери с леди Тримейн, но подслушала его через щель в стене будуара, спрятавшись в одном из тайных ходов. Лео знала, что это дурной тон, но, как только она услышала мамины слова, произнесённые высоким, жалобным голосом, её перестала мучить совесть.

– Честно говоря, я не представляю, как с ней быть! Она такая замкнутая и непростая девочка. С Хелен у меня никаких сложностей не было!

– Лео растёт, – отозвалась леди Тримейн глубоким голосом. – Ей нужно какое-то занятие. Не забывай, что в её возрасте Хелен готовилась к своему дебютному балу и первому сезону.

– Но чем же мне её занять?! – капризно воскликнула мать Лео. – О лондонском сезоне и речи быть не может. Обладай она иным характером, я взяла бы её с собой этой осенью, но Гораций не хочет выставлять Лео напоказ. Общество её не волнует, и она только и делает, что возится с карандашами и краской… А эта возмутительная идея с поступлением в художественный институт в Лондоне чего стоит!

– Она вовсе не «возится», Люси. У неё настоящий талант. Я всегда так считала. Ты точно уверена, что не хочешь отправить её учиться?

– Да ты что, Виола! Художественный институт! Так нельзя… Что подумают люди? Не можем же мы отпустить её одну в Лондон вести разгульный образ жизни!

Мать говорила с искренним возмущением, но леди Тримейн только рассмеялась в ответ и произнесла мягким, насмешливым голосом:

– О, Люси, не будь такой старомодной! У неё не хватит времени на «разгульный образ жизни». В Институте Спенсера студенты каждый день ходят на занятия по изобразительному искусству, затем на лекции, а вечером – в музеи. Лео учёба пойдёт на пользу, и она сможет подружиться с теми, кто разделяет её интересы. Это куда лучше, чем прозябать в Уинтер-холле в компании старой няньки.

Мать Лео тяжело вздохнула:

– Пожалуй, ты права. Надо что-нибудь придумать. Может, пансион благородных девиц сделает из неё достойную леди?

У Лео оборвалось сердце. Однако леди Тримейн не сдавалась.

– Пансион? – повторила она. – Сомневаюсь, что танцы и уроки хороших манер пойдут ей на пользу. Куда лучше будет отправить Лео в художественный институт. Сейчас они очень высоко ценятся. Даже сестра герцога Рохэмптона поступила учиться в Спенсер.

Лео улыбнулась – её ни капли не удивил заинтригованный, одобрительный возглас матери:

– О! В самом деле? Я не знала!

Вероятно, леди Тримейн поняла, что она на верном пути, и продолжила:

– Увидишь, Лео это не повредит. Возможно, она станет более богемной, но это в любом случае не важно, ведь она не…

Крёстная замялась, и Лео мысленно закончила предложение за неё: «Ведь она не собирается замуж». Ей сразу расхотелось подслушивать, и она отвернулась от щели.

Девушкам из хороших семей рано или поздно полагалось выйти замуж. Всё, что требовалось от такой девушки, – быть хорошенькой и обаятельной, чтобы затем обручиться с «достойным молодым человеком» и произвести на свет уйму детишек, прямо как ее идеальная старшая сестра Хелен.

Но Лео понимала, что ни один «достойный молодой человек» не предложит ей руку и сердце. По крайней мере потому, что она отнюдь не хорошенькая. Хорошенькие девушки кудрявые, румяные, с ямочками на щеках; Лео худая и бледная, с прямыми, гладкими волосами, которые никак не удавалось завить, несмотря на все нянечкины старания. Хорошенькие девушки наряжаются в изящные платья с лентами и кружевами. Лео носит одежду попроще и с детства заглядывается на бархатные пиджаки и блестящие кожаные сапоги Винсента. Мама пришла в ужас, когда Лео спросила, почему ей нельзя одеваться так же, как её брат, а нянечка посоветовала «попридержать язык» и «вести себя, как подобает юной леди».

Шармом природа её тоже не наделила. Большую часть времени Лео проводила в одиночестве и поэтому не знала, как поддержать разговор. К тому же незадолго до её восьмого дня рождения она слегла с тяжёлой болезнью, и это круто всё изменило. Много месяцев она лежала в постели. Одну ногу болезнь поразила особенно сильно, и все думали, что Лео больше не сможет ходить, но девушка не сдалась и приноровилась ковылять с помощью костыля. Несомненно, именно это имела в виду леди Тримейн. Здоровье для юных леди на выданье куда важнее красоты, прямо как для энергичных скаковых лошадей с лоснящейся шерстью. А вот мать явно подразумевала нечто иное, когда упоминала шёпотом о недуге дочери.