Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика - [48]

В свое время Кастанеда, по-видимому, и сам не понял глубины тех преобразований, которым на протяжении лет его подвергал дон Хуан. Это ясно из его ответа на вопрос корреспондента Psychology Today Сэма Кина:

"С. К.:… Являлось ли это обучением новой системе значений и соответствующего описания или же это было лишь методикой освобождения от прежней системы — для того, скажем, чтобы увидеть мир глазами изумленного ребенка?

К. К.: Здесь у меня с доном Хуаном разногласия. Я утверждаю, что он меня реглоссировал (т. е. изменил систему глосс), а он убежден, что, напротив, — деглоссировал (т. е. освободил от системы глосс вообще. — Примечания везде мои. А. К.)."

Здесь можно привести целый ряд аргументов в пользу мнения дона Хуана. Мы ограничимся лишь некоторыми. Цель хуановских уроков заключалась в раскрепощении прежде жестко фиксированного режима восприятия и системы интерпретаций воспринимаемого. Успех занятий не мог сводиться к столь же жесткому переходу в любую иную, даже самую экзотическую систему оценки перцептивных сигналов хотя бы потому, что на практике маг вынужден постоянно манипулировать восприятием, меняя методы интерпретации по собственному усмотрению, каждый раз учитывая степень ее адекватности и эффективности. Иначе как объяснить, что дон Хуан настоятельно призывает к свободе? Привязанность к той или иной системе глосс не имеет ничего общего со свободой.

Во-вторых, при переводе в другую систему глосс ее предлагают систематически и стремятся вызвать полную и всестороннюю картину «виртуальной» реальности. Дон Хуан чаще всего поступает как раз наоборот: все у него фрагментарно, ничто не доведено до конца, образы то и дело исчезают, либо изменяются до неузнаваемости, чтобы затем уступить место другим, мало связанным с предыдущими.

Кроме того, ценность всякой системы глосс заключается в ее разделяемости с определенной общностью людей, которые подтверждают вашу общую синхронность и единство коллективного опыта. Что же мы видим у дона Хуана? Сколько раз за годы обучения он повторял Кастанеде: "То, что ты видишь в нагуале, — твое личное дело"! Каждый видит свое, и никто не имеет права утверждать, что созерцает истину как она есть. Хуже того, надеяться на повторение даже этого «субъективного» опыта — пустое дело. Нельзя знать, каким окажется твое восприятие в следующий раз, как бы ты ни старался соблюсти все условия.

И наконец: подлинная глоссировка непременно включает в себя идею противопоставления между истинным и ложным. Вам обязательно нужно верить, что в избранной системе вы воспринимаете правильно, а в других — искаженно, смутно, нечетко, неадекватно. А дон Хуан только и знает, что с одинаковой радостью потешается как над ограниченностью банального мира обывателя, так и над впечатляющими фата-морганами обалдевших учеников и разных доморощенных мистиков. Даже собственная традиция, по его мнению, в избытке может предложить массу «сверхценной» чепухи, из которой можно настряпать сколько хочешь увлекательных систем, да только сами по себе они совсем не нужны «магу». Вот если вы вступаете в религиозную секту или решаетесь воплотить в полном объеме концепции какой-нибудь из йогических школ, тогда реглоссировки не избежать. Что же касается дона Хуана, то он ищет только свободу.

2. Сила безвестности

Свобода — свободой, а "от себя не убежишь" — гласит народная мудрость. По Канту, как мы знаем, человек становится личностью благодаря самосознанию, которое отличает его от животных. Объединяясь с себе подобными, личность становится социальной — тогда мир перестает быть простой совокупностью «внешних» вещей, становится человеческим миром, а индивид обретает "социальное лицо". Следуя традиции дона Хуана, мы назовем "социальное лицо" образом себя и согласимся, что таковой образ является одним из важнейших центральных элементов описания мира. Иными словами, тональ творит не только внешний мир, но и свою собственную личину.

Помните, как дон Хуан со своим учеником часами просиживал у городской церкви, демонстрируя на примере прохожих самые неказистые физиономии, которые способен взрастить на себе тональ, если его не дисциплинируют определенным образом? Но образ себя — это тот главный рычаг, который приводит в движение всю громадину эгоистического механизма; потенциально в образе себя заложены все перспективы развития человеческого индивида и все бездны его возможного падения. Мы говорим, что нас делают обстоятельства. Неправда, нас делают суждения, умозаключения, оценки по поводу обстоятельств, а иногда и в отсутствие таковых. Образ себя — результат длительной фиксации внимания, долгих разговоров тоналя с самим собой, убеждений, логических натяжек, интуитивных заклинаний, которые в некий загадочный и неосознаваемый миг становятся верой: "Я — такой."

Однажды родившийся образ создает два типа ограничений, и оба они «ужесточают» нас, делают монотонными, негибкими, навсегда застывшими существами. Внутренние ограничения касаются, прежде всего, стереотипов общественного поведения, мотивов и оценок любых действий, производимых нами самими. (И не только прилюдно! Социум существует уже не только среди аудитории, в коллективном труде и т. п. — социум «живет» в нашей голове, даже когда мы уединились, читаем книжки или принимаем душ.) Внешние ограничения непосредственно происходят из внутренних и касаются «оценок»: нас сковывает мнение «других», их отношение к нам, ожидания, их представления о «хорошем» и «дурном», «предсказуемости» и "непредсказуемости".