Тайна Караидели - [12]

— Ничего, пусть соблюдают тихий час. А то ведь никто не спит после обеда.

— Что ж, пожалуй, ты прав. Сегодня же отдам приказ по отряду. А ты молодец, Юлай. И зря говоришь, что не можешь быть капитаном. Да ты ведь стопроцентный капитан! Приказываю тебе оставаться на своем месте.

— Есть оставаться на месте! — ответил Юлай и зашагал к своей палатке.

По его походке Фатима поняла, что он приободрился после разговора. Это ее не могло не радовать.

Облегченно вздохнув, она обернулась лицом к реке.

Волны резвились, набегая на камни. Ветер гнал их к берегу, как стадо, они то терлись боками друг о друга, то мчались наперегонки, игриво посверкивая в лучах заходящего солнца, наращивая и сбрасывая кудрявые гребни пены.

Сколько энергии, какая неистребимая устремленность вперед, какое необузданное желание лететь куда угодно, лишь бы лететь, а не стоять на месте!

Ах, милые, дорогие мальчишки! Не так ли и вы стремитесь вперед и ввысь, чтобы не задержать роста, чтобы вырасти настоящими мужчинами!

Долго еще стояла Фатима на берегу Караидели.

Село солнце, сумеречно стало над рекой.

Но мысли Фатимы были теперь светлы.

Шишка на лбу

Бывают в жизни не то что тихие, а просто-напросто бесшумные люди. Порой даже не замечаешь, что такой человек находится рядом с тобою. Конечно, чаще встречаются такие среди взрослых. Но и среди детей тоже бывают.

Именно таков и был рыженький Шакир. Природа создала этого мальчика тщедушным, худеньким, словно ей было мало его молчаливости и скромности.

Он никого не задирал, не трогал и не обижал.

Но некоторые считали, что раз так, значит, Шакир трусишка и можно безнаказанно его задевать.

Когда Фатима отобрала на ночное дежурство шесть человек, среди них был и Шакир.

Ночь выдалась холодная, у Шакира почему-то не оказалось с собой никакой теплой одежды.

Мидхату стало жалко товарища, он вытащил из своего вещевого мошка серую куртку, которую нашел на острове, и предложил ее Шакиру.

Но Шакир молча покачал головой.

— Бери, как человеку говорю, а то замерзнешь!

Но Шакир снова отказался.

— Бери-и! — пробасил Мидхат. — Хватай!

И, скрутив куртку в комок, Мидхат швырнул ее Шакиру. В воздухе куртка развернулась и, упав на Шакира, накрыла его с головой. Шакир не сразу смог высвободиться из-под нее, путался, топтался на месте. Ребята расхохотались.

Это не на шутку рассердило Шакира.

В конце концов, содрав с себя куртку, он швырнул ее на Мидхата.

И вдруг Мидхат схватился за голову, запрыгал на одной ноге и завыл так, словно его ударили чем-то тяжелым.

— Э-э! — закричал он. — Так нечестно! Я в тебя курткой, а ты — камнем!

— Каким камнем? — растерялся Шакир.

Мидхат, не отнимая левой руки ото лба, правой принялся ощупывать куртку и, дойдя до рукава, воскликнул:

— Вот! Вот!.. Да это не камень, а нож! Когда только ты успел его туда сунуть?

Ребята в недоумении обступили Мидхата.

Ловко орудуя одной рукой, он вывернул левый рукав куртки наизнанку, и тогда все увидели, что серая куртка сшита особенным образом и внутри рукава ее есть узкий и длинный потайной карман, а из кармана этого торчит белая рукоятка ножа.

Только теперь Мидхат передал куртку ребятам. А сам принялся внимательно рассматривать нож.

— Охотничий!

— А футляр-то какой!

— Не футляр, а ножны.

— Ножны у сабли бывают, остряк!

— Глядите, глядите! — закричал Мидхат. — Здесь знаки какие-то!

И все увидели на белой рукоятке черные буквы «С» и «3».

— Ладно, пора на посты! — сказала Фатима, вышедшая из палатки. — Покажите-ка нож! А ты, Мидхат, пойди к Айгуль, она сделает тебе примочку.

— Зачем? — пытался сопротивляться Мидхат.

— Затем, что иначе я отправлю тебя спать.

Все посмотрели на Мидхата и увидели на лбу его изрядную шишку.

— Прости меня, Мидхат, я не хотел… — выдавил из себя молчальник Шакир.

— Ты молодец, — сказал Мидхат. — Теперь у нас в руках важные улики. Может быть, они помогут нам раскрыть какую-то тайну!

Он произнес эти слова с такой серьезностью, что никто даже не засмеялся.

Снова старик

У Мидхата не осталось никаких сомнений по поводу того, что старик, которого он «засек» на другом берегу Караидели, — самый настоящий шпион и что именно он потерял эту куртку с ножом.

Подтверждением этой мысли Мидхата служило и то, что куртка была похожа на заграничную и под потертым воротником ее, с внутренней стороны, чернела шелковая этикетка с иностранной надписью. Правда, такие куртки носили и некоторые жители аула Тальгашлы, но Мидхат не желал принимать это во внимание. Очень уж подозрителен был старик.

Снова и снова ругал себя Мидхат за то, что в ту ночь, испугавшись холода и не решившись беспокоить часовых, упустил проклятого старика.

«С. 3». «Спион заморский»! Эх, попадись он только! Нет, остался там, не попадется…

— Фатима-апай! — закричал Мидхат.

— Примочку сделал? А то разговаривать не буду! — улыбаясь, ответила вожатая.

— Сделал! Но у меня есть к вам разговор!

— Ну, давай.

И Мидхат рассказал Фатиме о старике.

Он думал, Фатима будет смеяться над ним, но она выслушала его очень серьезно.

— Завтра же утром сообщим куда следует и о пропавших бревнах, и о куртке с ножом, и о твоем подозрении.

— Но, Фатима-апай, этого мало! — горячо заговорил Мидхат.