Тайна Jardin des Plantes - [118]

— Потом все здесь к вам привыкли: смотрители зоопарка, сотрудники музея, жители соседних кварталов, посетители… Когда вы были маленькие, все, кто видел, как вы играете в саду — как будто на огромной персональной детской площадке, — называли вас…

— Адам и Ева, — прошептал Сильвен.

— Да, или Поль и Виржини, — прибавил старик с ностальгической улыбкой.

Но Тринитэ, отбросив всю эту романтику, напрямик спросила:

— Но ведь не восхищение окрестных жителей заставило вас отказаться от первоначального плана?

Любен со стоном вытянулся на кровати. Его лицо побледнело. Угли в камине погасли, полностью залитые водой.

— Нет… просто нам неожиданно повезло…

Тринитэ взглянула на него непонимающе.

— Вскоре после рождения Сильвена и Габриэллы парижская мэрия развернула масштабные подземные работы, которые даже Жервеза и ОЛК не смогли остановить.

— Какие работы?

— Прокладку новых линий RER[14].

— И что же?

— Сами о том не подозревая, рабочие засыпали все ходы, ведущие в Аркадию…

— И… аркадийцы оказались заперты под землей? — в замешательстве проговорила Тринитэ. — Они не смогли оттуда выйти, даже когда работы закончились?

— Нам ничего не было об этом известно…

— Как это ничего? — спросил Сильвен.

— Мы с Жервезой ждали их появления в любой момент. Мы готовы были отдать им полный отчет о наших экспериментах, об эволюции белых обезьян — поскольку, разумеется, они ничего не знали о твоем с Габриэллой существовании…

— А они так и не пришли…

Глаза Любена на мгновение широко раскрылись.

— Никогда.

Тринитэ, ничего не понимая, смотрела на комнату, на грозящую ворваться в дом убийственную воду за окном, на весь этот мир, стоящий в двух шагах от гибели…

— Но тогда… вот это все…

— За те много лет, что аркадийцы ничем не напоминали о себе, мы почти успели забыть их мир, ныне отрезанный от нашего. ОЛК превратилось в обычный клуб, собрание доморощенных исследователей подземелий, белые обезьяны превратились в обычное развлечение для посетителей зоопарка, а Сильвен и Габриэлла — в обычных детей…

Любен протянул руку к своему воспитаннику. Тот слабо сжал ее, избегая, однако, встречаться взглядом со стариком.

— Да, в наших настоящих детей! В конце концов, мы ведь и правда были вашими родителями. Мы стали ощущать ответственность за вас — а раньше мы ничего подобного не испытывали, увлеченные лишь своими опытами… Мы поняли, какой страшной трагедией может стать потеря ребенка…

В голове у Сильвена словно гудел колокол, сердце молодого мужчины отчаянно колотилось, но он продолжал молча слушать.

— Восемь месяцев назад, — помолчав, продолжал Любен, — они появились снова…

— Кто?

— Аркадийцы.

— Как?

— За тридцать с лишним лет они, очевидно, прорыли новый ход на поверхность.

— И… где они появились?

— В Ботаническом саду. Все произошло очень просто. Один из них подошел к Жервезе возле клетки белых обезьян и спросил: «Вы не забыли нас, мадам хранительница?»

— Чего он хотел?

Любен с силой растер ладонями лицо:

— Узнать, насколько мы продвинулись в наших экспериментах…

— И что же?

Любен нахмурился:

— Из всех вариантов поведения твоя мать выбрала наихудший… Вместо того чтобы выложить карты на стол или попытаться скрыть от наблюдателя ваше существование, она запаниковала и притворилась, что вообще его не узнает.

— И даже его не выслушала?!

— Нет, выслушала, но, когда он закончил свой рассказ, она посмотрела на него в упор и произнесла: «Месье, я не знаю, кто вы, но вы беспокоите наших посетителей, и я прошу вас покинуть зоопарк» — тем тоном, который тебе и всем нам так хорошо знаком. А потом позвала Эрве и Жозефа и велела им проводить его до выхода на улицу Линнея…

— Как наблюдатель отреагировал?

— Он остался невозмутимым, лишь сказал: «Ну что ж, если вы, мадам хранительница, предлагаете мне эту игру, я сделаю свой ход через двадцать четыре часа».

— И что произошло через двадцать четыре часа?

— Взрыв в Майо…

Все трое долго молчали. Комната Любена все больше напоминала бассейн.

— А еще через день Жервеза нашла записку — кто-то приклеил ее скотчем к прутьям клетки белых обезьян. В ней было написано: «Ну что, теперь память к вам вернулась, мадам Массон?»

— И… что вы тогда сделали? — спросила Тринитэ.

— Тогда мы… организовались.

— То есть?

— От других членов ОЛК Жервеза получила все данные о недавних событиях в городе — только она, разумеется, догадывалась о том, что все это означает. Ей удалось убедить остальных, что подземные карьеры представляют собой опасность как потенциальное убежище для террористов.

— Ложная цель, — заметила Тринитэ.

Запрокинув голову, Любен смотрел на потолок своей хижины. Скоро и потолок зальет водой…

— Чтобы усилить давление на нас, аркадийцы ввели в игру нового персонажа — Протея Маркомира.

Услышав это имя, Сильвен резко поднялся.

— Маркомир! — прорычал он с ненавистью, словно воочию увидев сцену, недавно разыгравшуюся в галерее, и труп матери…

Внезапно он осознал, что еще не сказал Любену о смерти Жервезы! Однако вряд ли это сейчас могло что-то изменить…

— Аркадийская марионетка! — сказал смотритель презрительно. — Жалкий прихлебатель! Ему удалось сыграть на массовых психозах, начавшихся после взрывов, и он состряпал этакую современную версию Апокалипсиса — свою книжонку «SOS! Париж». В результате всеобщая напряженность и подозрительность еще усилились, нарастая с каждым днем. Этого и добивались аркадийцы — очевидно, они нарочно закручивали гайки, рассчитывая продемонстрировать Жервезе и мне свое могущество, чтобы подхлестнуть наши научные изыскания, которые позволили бы возродить их древнюю расу…