Тайна исчезнувшего принца - [17]

– Зонт для гольфа! – сказал мистер Гун, опять застонав. – Я говорил ему, что это был Государственный зонт. Он подумает, что я спятил. А я-то добиваюсь повышения, из кожи вон лезу – и каждый раз появляешься ты и портишь мне всю музыку. Ты просто гаденыш, вот ты кто!

– Мистер Гун, прошу прощения за все, – сказал Фатти. – Послушайте, давайте на сей раз будем действовать вместе. Я постараюсь искупить делом эту дурацкую историю. Мы вместе раскроем таинственное исчезновение. Ну же, будьте человеком!

– Я бы не стал работать с тобой, даже если бы сам инспектор приказал! – грузно поднимаясь со стула, сказал Гун. – Гаденыш ты был, гаденышем остался! И чем же будет наше сотрудничество, которое ты предлагаешь? Я тебе скажу! Ты будешь подсовывать мне ложные улики. Заставишь меня ночью рыскать в поисках людей, которых нет на месте. Арестовывать невиновного, в то время как виновного ты где-нибудь скроешь. Гах! Вот чем будет сотрудничество с тобой!

– Прекрасно! – сказал Фатти, рассердившись на то, что его уж слишком часто обзывают гаденышем. – Тогда не сотрудничайте со мной. Но если я сумею раздобыть информацию, какая вам нужна – все равно я вам ее сообщу, чтобы искупить то, что испортил вам всю музыку.

– Гах! – сказал Гун, горделиво напыжившись. – Ты думаешь, я стану выслушивать какую-либо информацию от тебя? Дудки, мастер Фредерик Троттевилл. И не влезайте в это дело. Оно поручено мне, и я раскрою эту тайну, не будь я Теофилус Гун!

НЕМНОГО «СТИШАТ»

Мистер Гун пошел звонить старшему инспектору. Настроение у него было мрачное, хуже некуда. Почему он слепо верит всему, что Фатти говорит и делает? Почему не заметил, что Государственный зонт – это всего лишь обычный зонт от солнца для зрителей игры в гольф? Что за чертовщина есть в этом мальчишке, который всегда приносит ему неприятности?

«Теперь я уж никогда не поверю ни единому его слову, – подумал Гун, поднимая телефонную трубку. – Ни за что на свете! Истинно змея подколодная! Гаденыш из гаденышей! Нет, нет и нет! Он еще говорит мне о том, чтобы работать вместе! Какой нахал! Какой…»

– Номер, пожалуйста, – в третий раз произнес голос со станции, и мистер Гун, спохватившись, назвал номер старшего инспектора.

«Расслабьте также язык, – продолжал он думать. – Как это понимать? А ну, попробуем – эбблди, эбблди, эбблди…»

– Что вы сказали? – раздался на другом конце провода удивленный голос, и мистер Гун чуть не подпрыгнул.

– Э-э-э, могу я поговорить с инспектором Дженксом? – спросил он.

Беседа инспектора с мистером Гуном была недолгой и гораздо более приятной для Гуна, чем он смел надеяться. По-видимому, инспектор Дженкс был сердит на Фатти, и, хотя он саркастически отозвался о тех, кто верит в мнимых принцесс и особенно в Государственные зонты, он сказал намного меньше того, чего опасался Гун.

– Ну ладно, Гун, – заключил инспектор. – Теперь, умоляю вас, приложите все силы и постарайтесь узнать что-либо существенное. Ведь это произошло на вашем участке. Идите допросите мальчишек в лагере, пошевелите мозгами и ДОБУДЬТЕ РЕЗУЛЬТАТЫ!

– Слушаюсь, сэр, – сказал Гун. – А что до этого юного Фредерика Троттевилла, сэр, так он не…

Но старший инспектор прервал разговор, и Гун с досадой уставился на телефонную трубку. Он-то намеревался в нескольких заранее приготовленных фразах изложить свое крайнее разочарование в Фатти, но, увы, не успел.

Фатти рассказал друзьям о своем разговоре по телефону со старшим инспектором и о встрече с Гуном. Бетси стало жалко Гуна. Ей он не нравился, быть может, еще сильнее, чем остальным, но все равно она подумала, что с ним на этот раз обошлись нечестно, – и тут она действительно была виновата, потому что, развеселясь, выдала себя за принцессу Бонгави!

– В этот раз мы должны ему помочь, – сказала она. – Будем ему сообщать все, что узнаем.

– Скорее всего, он не поверит ни одному нашему слову, – сказал Фатти. – Хотя, хотя мы можем кое-что передавать через Эрна. Эрну он, возможно, поверит.

Эрн был еще здесь. Он с тревогой посмотрел на Фатти.

– Нет, нет – не говорите мне ничего такого, чтобы я передавал дяде, – запротестовал он. – Не хочу иметь с ним никаких дел. Он меня не любит, и я его не люблю.

– Послушай, Эрн, это ведь будет только ему в помощь, – серьезно сказала Бетси. – Я себя чувствую ужасно виноватой – особенно в том, что на ломаном английском сказала, будто у него «лицо жабы»!

– Ох ты! – рассмеялся Фатти. – Я об этом позабыл. Подумать только, что ты, малышка Бетси, сказала такое! Раз ты обозвала его жабой, он теперь назовет тебя гаденышем!

– Это было ужасно грубо с моей стороны, – сказала Бетси. – Сама не знаю, что на меня нашло. Эрн, ты же будешь передавать дяде все, о чем мы тебя попросим? Правда, Эрн, будешь?

Спорить с Бетси было для Эрна невозможно. Она вызывала в нем невероятное восхищение. Он поскреб пятерней в своих торчащих вихрах и беспомощно посмотрел на нее.

– Ладно, – сказал он. – Сделаю, как вы говорите. Но знайте, я не могу поручиться, что он мне поверит. И я не буду к нему подходить слишком близко. Буду говорить с ним через какую-нибудь щель в заборе или вроде того. Вы не знаете, какой у меня дядюшка вспыльчивый.