Тайна императорской канцелярии - [24]

Вот как он сам вспоминал об этом эпизоде в своих мемуарах.

«… с намерением не прежде предпринять нападение, как по переправе половины депо чрез реку, и тогда разбить поодиночке: одну часть на сей, а другую – на той стороне Днепра. Река сия не была ещё схвачена льдом, одни края оной были легко замёрзшими».

Добавлю уже от себя, что заодно там не было и моста, по которому бы польская часть майора Бланкара, могла быстро преодолеть довольно серьёзную водную преграду. Майор видимо догадывался о намерениях нашего даровитого полковника и поэтому начал переправу 21 ноября ещё затемно, но всё равно успел переправить только часть своего обоза. Но нападение партизан было неизбежно. Вот как Денис Васильевич описывал это сражение в своих победных реляциях Кутузову.

«Девятого (21 н.с.), поутру мы помчались к Копысу. Почти половина депо была уже на противоположном берегу; другая половина, оставшаяся на сей стороне, намеревалась вначале защищаться против вскакавших в главную улицу гусаров моих и донского полка Петрова 13-го; но коль скоро Чеченский с Бугским своим полком пробрался вдоль берега и явился в тылу оной, среди города у переправы, – тогда всё стало бросать оружие, отрезывать пристяжки у повозочных лошадей и переправляться где попало вплавь на противоположный берег… Вскоре наездники мои очистили от неприятеля улицы. Я собрал полки, и, невзирая на стрельбу, производимую с противного берега, пустился двумя толпами вплавь через Днепр, оплывая, так сказать, справа и слева линию стрелков, защищавших переправу… Я отрядил сотню казаков для забрания сдавшихся в плен, скрывавшихся в Александрии (сноска по тексту: Село отделённое Днепром от Копыса) и бежавших в разброде через столбовую Белорусскую дорогу. Вся партия пустилась за остатками депо, направление которого показывали нам брошенные фуры, повозки и отставшие пехотинцы от главной массы, состоявшей уже не более как в двести пятьдесят рядовых и офицеров…».

Невольно возникала мысль о том, что среди тех, кто переправился утром и имел некоторое время на то, чтобы отъехать от реки на 2–3 километра, были и те семь гренадеров, которые транспортировали фургон с военной кассой. Во всяком случае, такое могло случиться. Пока шли стычки и перестрелки в самом городе и вблизи брода, они вполне могли укрыться в роще за Александрией и уже там спрятать свой драгоценный груз! То есть закопать его вблизи той самой мельницы, о которой впоследствии упоминал в своём рапорте п-к Яковлев. Казалось организовать подобное захоронение, не доезжая до Днепра, они не могли никак, поскольку подвергались постоянному обстрелу и кавалерийским атакам казаков.

На первый взгляд, ответы на все каверзные вопросы я вроде как получил. Выходило, что полковник Яковлев обратил внимание на место, вблизи местечка Александрия вовсе не просто так. Около него и в самом деле происходили события такого рода, при которых действительно могло быть принято решение о спасении воинской кассы. Обозникам ведь было понятно, что зловредный Денис Давыдов не ограничится разгромом только хвоста их обоза, а постарается догнать и по мере сил потрепать и его головную часть!

Теперь мне оставалось только съездить в Белоруссию и на месте подтвердить свои догадки. Пройти собственными ногами весь путь фургона с золотом от переправы через Днепр, и лично убедиться в том, что тот, кто прятал бочонки, мог нарисовать только такой памятный план и ни какой иной. Сборы не длились долго. В ближайшую пятницу я выехал в Оршу на поезде Москва – Минск. Перед тем как покинуть вагон, я очень удачно поменял у буфетчицы пятьсот российских рублей на кучу мятых белорусских денежек и поспешил к железнодорожной кассе, поскольку электропоезд на Шклов отходил через несколько минут.

Глава пятая: Александрийские страдания

И вот я в самой Александрии. В двух шагах от железнодорожной платформы. Электричка давно ушла, а я всё стою, озираюсь по сторонам. Со стороны очень похож на иностранного шпиона, засланного в страну с самыми враждебными целями. Не шпион, я бабушка, не шпион. Я ещё хуже, я кладоискатель. Стою посредине дороги и думаю: – Куда же идти в первую очередь? Не будешь же спрашивать у встречных прохожих: – Эй, любезнейший, не подскажете, где здесь французский клад лежит? Но вскоре и я сообразил, что, прежде всего, надо идти к Днепру. В конце концов, именно он был основной приметой рукописного плана и именно с переправы через него начался последний путь кассового фургона.

Иду, тороплюсь, почти бегу. Местность ощутимо пошла под уклон, и долго искать направление к воде, слава Богу, не пришлось. Прошагав по кривоватому проулку около двухсот метров, внезапно выскакиваю на широкую полосу прибрежной растительности. Вид отсюда открывался просто потрясающий. Напротив, на левом низком берегу Днепра сквозь тощие кроны высоченных деревьев просматривались крыши древней Копыси, а направо и налево расстилалась сероватая водная гладь. С того места, где я стоял, было прекрасно видно, откуда подвергшийся нападению обоз мог стартовать, поскольку пологих съездов к воде там было предостаточно. Но так же спокойно выбраться на правобережную кручу было совершенно невозможно. Насколько хватало глаз, мой берег был крут и демонстративно неприступен. Просто так подняться на него на конной тяге было совершенно невозможно.