Тайна имения Велл - [13]

– Давай поедем по другой дороге, – предложил Марк.

Мы свернули на старую дорогу, которая медленно, но неуклонно взбиралась вверх. По бокам высились темные хвойные деревья Монтфордского леса. Марк затормозил у заброшенного участка для пикников. Выцветшие карты с проложенными маршрутами для пеших прогулок и старый календарь мероприятий свидетельствовали, что туристический бизнес переживает не лучшие времена. Мы в своем невежестве и эгоизме только радовались в те дни безлюдью.

– Я вот подумал… Может, заберемся на вершину? Оттуда мы сможем увидеть Велл, – предложил Марк.

Подъем занял больше времени, чем мы предполагали. Брю бежал впереди, мелькая среди стволов лиственниц. Он явно за кем-то охотился. Мы шли, держась за руки. Сначала мы немного этого стеснялись. Помню, я думала о том, что в фильмах люди именно так и поступают. Разговаривать не хотелось. Стояла тишина. Грунт под ногами был очень мягким. Мы вдыхали аромат хвои… заметили след лисы, который она оставила ночью, перебегая через тропинку… услышали хлопанье крыльев потревоженного нами сарыча… Наконец мы вышли из страдающего от засухи леса на голую вершину холма. Перед нами раскинулась величественная панорама мира, простирающегося по другую сторону от долины. Все было расцвечено тысячами оттенков золотого и коричневого, словно уже наступила осень. Мы стояли в обители богов и пытались сориентироваться на местности, выискивая внизу крошечные приметы ландшафта, по которым смогли бы найти нашу ферму. Крутая излучина реки Ленн, где она, сделав разворот у озера Таннерс, течет в обратном направлении… Знаменитая белая церковь в Ньюсворте в лучах заката… Оттуда мы проследили линию дороги, которая тянулась через лоскутное одеяло полей, ферм и сараев, до тех пор, пока не заметили фруктовые сады в долине вокруг старой фермы, специализирующейся на производстве сидра. Выше находился Велл.

– А это значит, что мы сейчас находимся выше и к востоку, – заметила я.

Несколько минут мы потратили на то, что показывали друг другу знакомые очертания… Вот это, должно быть, амбар… А вон там Первое поле… Потом мы поняли, что ошиблись. То, что мы видели, находилось ближе, чем Велл… В конечном счете мы отыскали наши владения, отыскали не благодаря одинокой трубе, высившейся над контурами крыши, не благодаря удивительной красоте одиноко стоящего дуба, а потому, что Велл сверкал сочной зеленью подобно изумруду, пришпиленному на груди танцующей пожилой леди.

– Кому нужны друзья и соседи, если весь мир принадлежит тебе, – сказал Марк.

Мы, по крайней мере, вполне довольствовались тем, что имели. Со временем мы все больше влюблялись в наш новый дом и друг в друга. Местные все реже приглашали нас к себе в гости, а мы все реже покидали пределы нашей фермы. Однажды Марк рассмеялся, когда я поскользнулась в грязи, возвращаясь из курятника. «Не нужно все яйца носить в одной корзине», – сказал он мне тогда. Муж был прав, совершенно прав, вот только ни я, ни он не знали, до какой же степени он прав. Не только куры отнимали наше время. Огород также оказался куда более перспективным начинанием, чем желание стать частью местной общины. Люсьен предпочитал слушать на ночь сказку о волшебном горшочке с овсяной кашей, потому что мы сказали, что в нашем саду закопан такой вот горшочек. Не важно, сколько мы из него получаем, остается не меньше. Свекла листовая, бобы, зеленый горошек, цукини, которые желтели и вырастали до огромным размеров, потому что не хватало времени, чтобы их приготовить, и ртов, чтобы съесть. Подобно детям мы радовались миру, в котором очутились, и широко распахивали окна каждое утро, обещая друг другу, что никогда не станем принимать это чудо за данность.

Наша овощная корзина даже завоевала в конце августа третье место на Миддлтонской сельскохозяйственной выставке.

– Неплохо для городских, – в шутку заявила я Мартину, чья земля находилась к югу от нашей.

– Думаю, у вас есть собственные секреты успеха.

– Какие такие секреты?

– Ну… Не знаю, чем вы удобряете почву… Уверен в одном: это удобрение в магазинах графства не продается.

Негодование по поводу успеха новичков было вполне искренним. Как я вскоре обнаружила, выставка была испорчена бесконечными жалобами на засуху. Молочный отдел представлял собой жалкое зрелище, хотя оставались еще овцы, эксмурские пони и прочие породы, привыкшие добывать себе пропитание среди кустарника и вересковых пустошей. Теперь они становились особенно популярными. Люди говорили, что эта выставка не задалась. В ней участвовало гораздо меньше народу. Шутки звучали какие-то безрадостные. Посетители тратили мало денег у шатра, где торговали пивом.

Когда мы вернулись домой, Марк сказал мне:

– Ступай за мной. Я хочу тебе кое-что показать.

Мы перешли через Первое поле, добрались до старых деревьев, растущих на опушке леса, и подошли к прежде полноводному ручью, служившему межой между нашей землей и участком Тейлоров. Как многие мелкие реки во время засухи, ручей, обмелев, разошелся на два русла, которые с двух сторон омывали берега недавно возникших островков. На противоположном от нас берегу не было видно следов пришедших на водопой животных, влажные камушки не сверкали в лучах закатного солнца. Была видна лишь грязь да сухие камни. Наш же берег представлял собой резкий контраст. Ручей пел. Ясень над нашими головами совсем не походил цветом своей листвы на пожухлые от жары деревья за пределами Велла. У нас под ногами мокрая болотистая почва кишела червями, мухами, личинками и прочей крошечной живностью.