Тайна - [45]

– Мне не пять лет, мам. – Она взяла сумку и встала. – Хочешь, я начну накрывать на столы?

– Да, милая, пожалуйста, – благодарно ответила Барбс. – Я уже почти закончила с этими бумагами, но не думаю, что Триша скоро вернется.

У двери Лорейн остановилась и снова повернулась к матери.

– Мам, ты не думаешь, что очень странно, что в новостях так ничего и не было про ребенка?

Барбс думала о том же самом и даже спрашивала Дейзи, но та уверила ее, что ребенка обнаружили и что женщина из пансиона выглядела очень прилично и наверняка сделала все, что нужно.

– Возможно, информация была, но в местных новостях в Блэкпуле. Не думай об этом, Лорейн. Я уверена, девочка в порядке.

Барбс приложила палец к губам, услышав, что открылась входная дверь. Вошла Триша и встала у двери, словно испуганный кролик, не знающий, как повести себя дальше. Барбс медленно подошла к ней и тронула за локоть.

– Триша, что случилось?

– Тут мокрой псиной пахнет, – ответила она, сморщив нос.

Лорейн посмотрела на свою куртку у камина.

– Извини, это от моей дубленки, я промокла в ней под дождем.

– Ну да, – сказала Триша, неподвижно смотря перед собой. – Про Сельвина… они подтвердили, что он не будет ходить. – Она порылась в сумке и достала лист бумаги. – Вот, я даже записала, чтобы не забыть. – Она расправила мятый лист бумаги на барной стойке и указала на одно слово. – Вот, тут написано. У него перелом шейного отдела позвоночника, и это называется квад… квадриплегия.

Лорейн схватилась за руку матери.

– Мама, что это обозначает?

– Триша? – вопросительно посмотрела на нее Барбс.

Триша подняла заслонку и зашла за барную стойку. Поставив стакан под кран с джином «Гордонс», она выпила его весь одним залпом. И повторила еще раз, прежде чем ответить на вопрос.

– Они пока не могут сказать, тотально ли поврежден позвоночник, но он точно больше не сможет ходить. И не сможет контролировать мочевой пузырь и кишечник. И про секс тоже можно забыть.

Выпив третий стакан джина, она стукнула им о стойку.

– Почему это обязательно должно было случиться со мной?

– Триша, это не с тобой случилось, эгоистичная ты свинья, а с Сельвином, – проговорила в ужасе Барбс.

Триша, казалось, не понимает, о чем речь.

– Что? А, да, но это же повлияет и на мою жизнь, не так ли? – всплеснула она руками. – Где он будет спать? Как он будет по лестнице подниматься? Он же теперь как с другой планеты будет.

Триша снова попыталась налить из крана, уже в четвертый раз, но Барбс взяла ее за руку.

– Хватит уже.

Триша сбросила ее руку.

– Это все еще мой паб, Барбара, и я сама решу, когда мне хватит.

– Ради всего святого, перестаньте спорить, – вмешалась Лорейн. – Нам нужно думать о папе, и ваши ссоры не помогут. Он терпеть не может, когда вы спорите, – сказала она, встав в позу руки в боки. – Завязывайте, вы обе.

Барбс обняла дочь за плечи.

– Она права, Триша. Давай попробуем поладить ради Сельвина. Судя по всему, мы сейчас нужны ему больше, чем когда-либо.

Глава 27

На следующий день Барбс медленно преодолевала больничный коридор. Каждый шаг приближал ее к клетке, в которой лежал мужчина, бывший ей когда-то мужем. Триша отказалась идти, сославшись на то, что она в шоковом состоянии от прогноза и ничем не сможет помочь Сельвину.

Барбс подошла к постели Сельвина и некоторое время смотрела, как он спит. Из раскрывшегося рта на подушку вытекала струйка слюны. Повсюду были трубки и провода. Рядом с кроватью висел пакет с мочой. Барбс знала, что доктора уже объяснили Сельвину серьезность его состояния, и ее сердце переполнялось жалостью к мужчине, которого она так и не смогла разлюбить. Наблюдая за тем, как он лежит – одинокий, обездвиженный, с беспомощными конечностями, которые больше никогда не будут ему повиноваться, она невольно подумала о том, что тем, кто потерял жизнь в этой автокатастрофе, по сути, повезло больше.

Она накрыла его руку своей и, ощутив его тепло, все-таки поблагодарила небо за то, что его сердце бьется, гоняет кровь по венам и поддерживает в нем жизнь. Увидев на его пальцах татуировку со своим именем, она не могла сдержать улыбку. Краска уже немного стерлась, но в ее памяти ничуть не поблекла острая радость и гордость, которую она ощутила, когда он вернулся из тату-салона. Тогда ему было всего двадцать лет, и в тот день они пообещали любить друг друга вечно. К сожалению, из них двоих только она сдержала обещание.

Барбс сжала руку Сельвина, ожидая, что он проснется и повернет к ней голову. Когда реакции на ее прикосновение не последовало, она наклонилась к его лицу и прошептала его имя. Нечеловеческими усилиями он открыл глаза и посмотрел на нее.

– Во рту пересохло, – скрипучим голосом проговорил он. – Дай мне воды, пожалуйста, Триша.

Барбс впервые с того дня услышала его голос, и, пусть он звучал резко и гортанно, но это было подтверждение того, что он жив, и где-то глубоко в этом слабом теле бьется сердце мужчины, за которого она вышла замуж.

Она поцеловала его в лоб, постаравшись никак не показать, что его ошибка обидела ее.

– Это не Триша, Сельвин, это Барбс.

– Барбс, дорогая, извини. Я думал, это… – и он затих, словно ему не хватало сил, чтобы закончить предложение.