Тайна - [62]

В голове началась полная сумятица, пришлось немного помолчать.

— Боже праведный, это был Крыса?!..

— Точно. Я же знаю его. Потому мне и запретили…

Автомат ошалел и выдал мне нежданно-негаданно малый покер. Ох, как я порадовалась — музычка давала перерыв в игре, к тому же заглушала разговор.

— Кто вам запретил и что?

— Заходить в «Марриотт». Чего он от вас хотел?

— Трудно сказать. Похоже, прощупывал, кого из шайки заприметила…

Хоть мы и спешили, все равно не успели больше ничего друг другу сообщить. Пломбир решительно взяла сумку, поместила на колени и при первой же возможности извлекла длительную музыку из своего автомата. Пробивала тройку. Музыка играла втрое дольше, чем при моем покере, и я с завистью взглянула на ее экран.

— О чем он говорил?

— Да все насчет везения и дублирования. Разглагольствовал про какой-то научный метод. Удочку забрасывал, проще говоря.

— Он вынюхивал, какие у вас данные. Что вы сказали?

— Ничего. Терпеть не могу болтовни за автоматом. Ни в чем не осведомлена, ничему не верю, завидую тем, кто на подъеме и вовсе с ними незнакома.

— Ох, слава Богу! Я нарочно туда заглянула, из-за того что мне запретили. И сразу увидела его рядом с вами. Убежала, надеюсь, никто не заметил.

Я слила из своего автомата жетоны и снова наделала шуму. Всем сердцем пожалела, что их не так много.

— Где он живет, вы не знаете?

— Нет. Слышала кое-что. Про какого-то ребенка — ищут маленького мальчика, только не поняла зачем…

— Зато я немного в курсе. Главное — почему его ищут? Он исчез, точно, а им-то что? Зачем его ищут и почему?

— Мне кажется, тут какой-то ужас. Ребенка чуть ли не убить собираются. Подслушала я случайно, очень мало, поняла только, что он кому-то из них опасен. Сама боюсь до смерти, а вы уходите отсюда скорей. В любом случае Крысу вы видели…

Я извлекла жетоны и перешла к другому автомату, к фруктовому. И принялась обдумывать, как найти Гутюшу. С подстанцией на сорок два мой телефон не соединялся уже три дня, вчера на работе его не застала, он, возможно, и звонил, так меня не было, а с Тадеушем не работал — все давно закончили и сдали. Решила ехать к нему пополудни и оставить записку в замочной скважине, в крайнем случае послать телеграмму по телефону.

Автомат вел себя на удивление прилично, то и дело платил, и я увлеклась, позабыв о времени. Вдруг около меня оказался столь жадно ожидаемый Гутюша, было уже двадцать минут пятого.

— Я прямо с работы, нигде тебя не найдешь, значит, торчишь здесь, — объявил он. — Страшные дела.

— Что случилось? У меня тоже страшные дела, и тоже тебя ищу. Собиралась к тебе ехать.

— А меня там нет. Суетился, понимаешь, с корешами, вернее, с одним, да и того хватит. Бардак вовсю гуляет.

— Гутюша, говори сразу, но по очереди: где бардак?

— В милиции. То есть теперь в полиции. По-разному идет, но еще далеко не дошло до сволочей, только порядочных людей и давят. Странно все. Бумаги есть, любой глухой видит, творится кошмар, а заняться всем этим некому. Постой, я уж все выложу, до последнего огурца, понимаю вопросы твои, и я так же лоб расшибал. Распоряжения сверху нет, ну и следствие прекращено, и все вон, в шкаф. А в доверительном разговоре: они, мол, не акционерное общество, а государственная организация, лично что могли, то сделали. Насчет, например, Крысы вообще очки набекрень, может, это и несколько человек, а не один. Акулы их беспокоят, потому как до мелкой рыбешки никому дела нет, это первое, а второе, всякую мелочь вовсе никто не воспрещает ловить, ловите, сколько влезет. А крупный рыбец под надежной охраной.

Я врезалась в Гутюшино повествование, понимала все и сама, со вчерашнего дня ориентировалась в ситуации — из ушей уже лезло. С общим положением нам не справиться, а потому следует заняться конкретикой.

— Я видела Крысу, — подчеркнула я с нажимом, чтобы до него дошло скорее. — Крыса меня тоже. Разговаривал со мной.

Гутюша онемел и воззрился на меня в тревожном ожидании.

— Обязательно тебе его покажу. — Я выдала полный отчет. — Не знаю как. Придумай что-нибудь.

Гутюша сначала пожал плечами, затем начал рыться в карманах.

— Способ есть, может, и не первый сорт, но все же. У меня фамилии здесь и адреса…

— Чьи?

— Всех мужиков, работавших с покойниками, Стшельчиком и Залевским. Этот труп модельный из подвала — Залевский. Я, видишь ли, не засыпал золу грушами с вербы, а вцепился еще раньше, еще без тебя, а один мой дружок расстарался, ходы использовал и достал все, что надо. Вот, видишь…

Он разгладил вдрызг измятый врачебный рецепт и представил мне весьма специфический текст. Весь рецепт был исписан бисерным почерком, а между лекарствами находились записи вовсе не медицинской натуры. Я посмотрела через лупу, сосчитала — одиннадцать фамилий, около каждой адрес, в иных случаях даже телефоны.

— Честно говоря, получил все вчера. Заучить наизусть не для моего котелка, а на рецепте не очень-то разберешь. Кто-то из них Крыса, а возможно, и еще знакомцы обнаружатся. Я оторвалась от чтения, убрала лупу, вернула ему рецепт и принялась размышлять вслух.

— На этой чертовой Праге я еще не была. Теперь уж и не придумаю куда сперва — туда или сюда…