Тайна гостиницы Парящий Дракон - [11]

— Ну, Сен-Клер, ты выяснил, кто такая эта леди? — спросил я.

— То ли жена, то ли дочь старого графа де Сен-Алира; нынче ночью его едва не изрубил в капусту тот самый генерал, кого вы, сударь, хвала Создателю, уложили в постель метким ударом.

— Придержи язык, болван! Тот человек просто напился вдрызг и зол на весь мир. При желании он бы рассказал… ну да ладно. Упакуй мои вещи. Ты знаешь, где комната месье Дроквилля?

Еще бы ему не знать; он всегда знал все на свете.

Полчаса спустя мы с месье Дроквиллем следовали в Париж в моей карете, запряженной его лошадьми. Я набрался храбрости и спросил маркиза д'Армонвилля о даме, сопровождавшей графа.

— Это и есть графиня? Или она его дочь?

— Не уверен. У графа в самом деле есть дочь от первого брака. Трудно сказать, кто эта очаровательная юная леди — может быть, дочь, а может, и жена. Сегодня я видел только самого графа.

Маркиз зевнул и вскоре крепко уснул. Я клевал носом, маркиз же спал как убитый. Он проснулся лишь на минуту-другую на следующей почтовой станции, куда, к счастью, заранее послал слугу заказать лошадей.

— Прошу простить, но собеседник из меня никудышный, — заметил он. — За последние шестьдесят часов я проспал всего часа два. Пожалуй, закажу здесь чашечку кофе. Рекомендую и вам, кофе здесь отменный. — Он заказал две чашки черного кофе. — Чашки мы оставим себе, — заявил он официанту, — и поднос тоже. Благодарю.

Он расплатился за все, взял небольшой поднос и протянул мне чашку кофе. Поднос он поставил на колени, соорудив что-то вроде небольшого столика.

— Терпеть не могу, когда у меня стоят над душой и поторапливают, — сказал он. — Кофе нужно пить не торопясь.

Я согласился. Кофе и вправду был хорош.

— Подобно вам, господин маркиз, я за последние две или три ночи спал очень мало и едва держусь на ногах. Этот кофе творит чудеса: я чувствую себя хорошо отдохнувшим.

Не успели мы выпить по половине чашки, как карета тронулась в путь. Крепкий кофе взбодрил нас, и мы разговорились.

Маркиз оказался человеком умным и чрезвычайно добродушным. Он подробно рассказал мне о парижской жизни, нравах горожан, предупредил об опасностях, грозящих новичку, и дал несколько весьма ценных практических советов.

Однако как ни развлекало меня красочное и остроумное повествование маркиза, я почувствовал, что меня снова одолевает дремота. Видя, что я засыпаю, маркиз понимающе замолчал. Допив кофе, он выбросил чашку в открытое окно и проделал то же самое с моей. Вскоре за ними последовал и поднос; я услышал, как они клацнули о дорогу — удачная находка для какого-нибудь раннего путника в деревянных башмаках,

Я откинулся на сиденье. Бесценный дар — белая роза — хранился у самого сердца, завернутый в бумагу. Я надеялся, что он навеет мне романтические сновидения. Меня все больше клонило в дремоту, однако настоящий сон никак не приходил. Из своего угла я, полузакрыв глаза, хорошо видел всю внутреннюю часть кареты. Мне хотелось спать, однако барьер между бодрствованием и сном казался совершенно непреодолимым. Я погрузился в какое-то неизвестное доселе состояние — неописуемую расслабленность.

Маркиз раскрыл дорожный ящик для бумаг, достал из него лампу и подвесил ее за крюк к противоположному окну. Затем надел очки, достал связку писем и принялся сосредоточенно их просматривать.

Мы ехали очень медленно. До сих пор на каждой станции я нанимал четверку лошадей, теперь же мы были рады, если удавалось раздобыть двух. Черепашья скорость нашего продвижения бесила меня. Мне надоело смотреть, как маркиз в очках размеренно читает письма, складывает, убирает, читает, складывает, убирает. Хотелось закрыть глаза, но какая-то сила не давала мне опустить веки. Я попытался еще раз — ничего не вышло.

Я хотел протереть глаза, но не сумел приподнять руку. Тело не повиновалось мне. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Как ни напрягал я волю — результат был таким, словно я пытался усилием мысли развернуть карету.

Меня охватил ужас. Такое состояние нельзя было объяснить просто дурным сном. Что за неведомая болезнь овладела мною?

Трудно было смотреть, как мой невозмутимый спутник продолжает как ни в чем ни бывало читать письма, тогда как ему ничего не стоило бы разогнать мои страхи, просто встряхнув меня за плечо. Я напряг все силы, чтобы окликнуть его; ничего не вышло. Маркиз перевязал письма ленточкой и выглянул из окна, насвистывая мелодию из какой-то оперы. Затем обернулся ко мне:

— Огни уже видны; через две-три минуты будем на месте.

Он внимательнее всмотрелся в мое лицо и улыбнулся:

— Бедный мальчик, как крепко он спит! Должно быть, очень устал. Что ж, пусть поспит; когда карета остановится, он проснется.

Затем сложил письма в сумку, убрал очки в карман и снова выглянул, из окна.

Мы въехали в небольшой городок. Было, должно быть, часа два пополуночи. Карета остановилась. Я видел, как отворилась дверь гостиницы; внутри горел свет.

— Вот и прибыли! — весело воскликнул мой спутник.

Но я не проснулся.

— Как он устал! — произнес маркиз, не дождавшись ответа.

Мой слуга распахнул дверцу кареты.

— Ваш хозяин крепко спит. Он так устал! Не стоит будить его. Пока меняют лошадей, мы с вами зайдем в таверну, подкрепимся и закажем что-нибудь месье Беккету. Когда он проснется, наверняка захочет есть.