Тайна голубого экспресса. Тайна Семи циферблатов. Убийство в доме викария - [24]

— Как бы то ни было, — с надеждой сказала леди Тамплин, — она не особенно важничает: некоторые, получив деньги, сразу же задирают нос.

— О, ты с легкостью получишь с нее сколько тебе нужно, — сказала Ленокс, — а это главное, правда? Ведь именно из-за этого ее сюда и вызвали?

— Она моя родная кузина, — ответила с достоинством леди Тамплин.

— О, кузина? — снова оживился мистер Эванс. — Значит, я могу называть ее просто Кэтрин?

— Совершенно не важно, как ты ее будешь называть, Пончик, — ответила леди Тамплин.

— Понял, — сказал мистер Эванс, — все понял. Как ты думаешь, она играет в теннис? — добавил он с надеждой.

— Разумеется, нет, — заявила леди Тамплин, — говорю тебе, она была компаньонкой. Компаньонки не играют ни в теннис, ни в гольф. Возможно, в крокет[64], но, по-моему, они с утра до ночи сматывают шерсть или моют лапы хозяйской собаке.

— О Господи, — изумился мистер Эванс, — неужели?

Ленокс снова поднялась к Кэтрин.

— Могу я быть вам чем-нибудь полезной? — спросила она сдержанно.

Удостоверившись, что Кэтрин ничего не требуется, Ленокс уселась на край кровати, задумчиво разглядывая гостью.

— Почему вы приехали? — сказала она наконец. — К нам, я имею в виду. Вы не такая, как мы.

— О, мне очень хотелось попасть в общество.

— Не прикидывайтесь дурочкой, — слегка улыбнулась Ленокс. — Вы отлично понимаете, о чем я — вы совсем не такая, как я думала, я хочу сказать, что у вас вполне приличные платья. — Она вздохнула: — А мне ничего не идет, я жутко неуклюжая, обидно, потому что я ужасно люблю наряды.

— Я тоже, — сказала Кэтрин, — но до сих пор я любила их только издали. Значит, вам мое платье нравится?

Со страстью истинных ценителей они обсудили некоторые модели.

— Вы мне нравитесь, — внезапно сказала Ленокс, — я хотела предостеречь вас, чтобы моя мать не обвела вас вокруг пальца, но теперь я вижу, в этом нет нужды, вы удивительно искренняя и прямодушная, но при этом вы совсем не глупы. О, черт, что там еще?

Из холла донесся жалобный голосок леди Тамплин:

— Ленокс, только что звонил Дерек. Он хочет прийти обедать сегодня. Это будет кстати? У нас нет чего-нибудь эдакого вроде перепелки, а?

Успокоив разнервничавшуюся матушку, Ленокс вернулась к Кэтрин.

— Я рада, что придет старина Дерек, — сказала она. Ее лицо немного просветлело и стало менее хмурым. — Он вам понравится.

— Кто это, Дерек?

— Это сын лорда Леконбери, он женат на богатой американке. Женщины просто сходят по нему с ума.

— Почему?

— О, обычное дело — очень хорош собой и совершеннейший шалопай. Все теряют из-за него голову.

— А вы?

— Иногда и я, — призналась Ленокс, — а иногда я думаю, что мне лучше выйти замуж за приходского священника, буду жить в деревне и возиться в теплице.

Она с минуту помолчала и добавила:

— Хорошо бы за ирландского священника, тогда я бы еще и охотилась.

Пофантазировав еще немного, она вернулась к прежней теме.

— Дерек немного странный, в этой семье все немножко чокнутые… Отчаянные игроки. Когда-то они проигрывали жен и поместья и совершали всяческие безрассудства. Из Дерека получился бы замечательный разбойник с большой дороги, как раз то, что нужно: беспечный и веселый.

Она двинулась к двери.

— Ну ладно, если захотите, спускайтесь вниз.

Оставшись одна, Кэтрин погрузилась в раздумье. Только теперь она почувствовала, как сильно она расстроена и как ей трудно подлаживаться под настроение остальных. Шок от происшествия в поезде и то, как ее новые друзья восприняли случившееся, выбили ее из колеи. Ее не оставляли мысли об убитой женщине: ей было жаль Рут, но она слукавила бы, если бы сказала, что та ей понравилась, она сразу поняла, что основной чертой погибшей женщины был безоглядный эгоизм.

Кэтрин позабавило, но и слегка задело холодное равнодушие, с каким эта женщина дала ей отставку после того, как воспользовалась ее сочувствием. Кэтрин было совершенно ясно, что она помогла Рут принять какое-то решение. Но какое? Как бы то ни было, вмешалась смерть и сделала все решения бессмысленными. Судьба распорядилась по-своему: жестокое преступление не дало состояться этому роковому путешествию. И тут Кэтрин вдруг вспомнила маленькую деталь, о которой, наверно, следовало рассказать полиции, — деталь, ускользнувшую на время из ее памяти. Впрочем, так ли уж это важно? Она же видела, как некий господин входил в купе Рут, но точно ли это? Возможно, это было другое, соседнее, купе. Одно она знала наверняка: тот человек не мог быть вагонным вором. Она узнала его, так как дважды видела накануне отъезда — один раз в «Савое», другой — в бюро Кука. Без сомнения, она не обозналась, и он, конечно, входил в другое купе. Нет, хорошо, что она ничего не сказала полиции. Она могла бы причинить этому человеку массу неприятностей.

Кэтрин спустилась, чтобы присоединиться к остальным на открытой веранде. Сквозь заросли мимозы она всматривалась в синеву Средиземного моря и слушала вполуха стрекотание леди Тамплин, она была рада, что приехала, здесь все-таки лучше, чем в Сент-Мэри-Мид.

Вечером Кэтрин надела лиловато-розовое платье, soupir d'automne. Улыбнувшись своему отражению в зеркале, она отправилась вниз, впервые в жизни испытывая некоторую робость.