Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ - [68]
Ощущение близкого конца здесь нагнетается и становится явственным:
Среди экспромтов выделяется одно четверостишие, в котором это ощущение выражено, пожалуй, наиболее остро:
Это четверостишие написано в ноябре 1925 года. Что в нем? Предчувствие того, что часы сочтены. Достаточно сопоставить эти стихи с последней элегией поэта «До свиданья, друг мой, до свиданья…», чтобы понять, что прочитываются они в едином контексте и что нет в этих строках никакого намека на добровольное расставание с жизнью. «Предназначенное расставанье» — рука судьбы, от которой не уйдешь.
Позвольте теперь высказать смелое утверждение. Есть веские основания говорить о том, что стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья…» было написано не 27 декабря 1925 года, а гораздо раньше.
Об этом, в частности, писал А. Дехтерев в парижском журнале «Числа» в 1934 году, упоминая филолога и поэта Виктора Мануйлова как адресата данного стихотворения, относя его написание к 1924 году и свидетельствуя, что состояло оно из пяти строф. В данном случае мы имеем дело, скорее всего, с записью на память, при которой, возможно, строчки подверглись некоторой переработке. Но переработке, видимо, не доведенной до конца.
Вплоть до наших дней стихи «До свиданья, друг мой, до свиданья…» остаются, по всей видимости, грубой мистификацией в истории жизни и гибели великого русского поэта Сергея Есенина. То, что Есенин, со слов В. Эрлиха, передал ему в пятом номере «Англетера» листок с посмертными стихами, было возведено в summum opus summi viri![21] Да и сам поэт не раз в своих стихах и вслух высказывался о своей кончине. Кстати сказать, у того же Есенина подобных «посмертных» стихов вполне достаточно, как у каждого именитого поэта. Но раз слово это прозвучало, то первым, кто мог его произнести, уж конечно же, должен быть сам Есенин! Такой шанс упускать было нельзя. И тут же, как по мановению волшебной палочки, требуемое «прощальное» сочинение было сотворено.
Посудите сами. Лечение в московской психбольнице, декабрьский побег в Ленинград, отсутствие чернил — стихи, написанные кровью, — погребальная музыка: какая сладостная наживка для просвещенных дилетантов! Поэт умер рано, в тридцать лет, следовательно, должны быть предсмертные стихи.
Мистика, ложь, страх перед разоблачением и сделка с совестью — вот четыре источника, давших общий знаменатель — элегию-миф «До свиданья, друг мой, до свиданья…».
Часть третья
Вести из Абсурдистана, или Все о гибели поэта
Из письма актрисы 3. Н. Райх И. В. Сталину:
«29 апреля 1937 г.
Дорогой Иосиф Виссарионович!
Я Вам пишу письмо уже больше года в своей голове, после речи Фурера против Мейерхольда — весной 1936 года…
Я с Вами все время спорю в своей голове, все время доказываю Вашу неправоту порой в искусстве.
Я в нем живу больше 20 лет: Толстой (простите, что, почти как Хлестаков, я говорю — "и я") писал статью об "Искусстве" 15 лет: Вы были заняты не тем (искусство — надстройка) и правы по тому закону, который Вы себе поставили, и правы по-своему — в этом Ваша сила — и я признаю.
Но Толстой отрицал искусство, а Вы должны понять его всю силу и не ограничивать своими вкусами. Простите мою дерзость… Я дочь рабочего, — сейчас это для меня главное, — я верю в свой классовый инстинкт…
Он ведет меня на это письмо к Вам, я обязана перед своей совестью все, что я знаю, сказать. "Что я знаю" — не так уж много, но я Вам все расскажу при свидании.
У меня много "прожектов" в голове, но не все, вероятно, верное, — Вы разберетесь и обдумаете сами.
Сейчас у меня к Вам два дела. 1-е — это всю правду наружу о смерти Есенина и Маяковского. Это требует большого времени (изучения всех материалов), но я Вам все, все расскажу и укажу все дороги. Они — для меня это стало ясно только на днях — "троцкистские". О Володе Маяковском я всегда чувствовала, что "рапповские", это чувствовала и семья его (мать и сестры). Смерть Есенина — тоже дело рук троцкистов, — этого я не чувствовала, — была слепа (многим были засыпаны глаза и чувства). Теперь и это мне ясно, но это требует такого большого такта и осторожности: у меня этого нет, — я хочу, чтобы "развертели" это Вы, ибо я одна бессильна. Я хочу, чтобы могила Есенина была не "святой могилкой с паломничеством", чтоб на ней не стоял крест, поставленный его матерью, а стоял хороший советский памятник…
Вас так бесконечно, бесконечно обманывают, скрывают и врут, что Вы правильно обратились к массам сейчас. Для Вас я сейчас тоже голос массы, и вы должны выслушать от меня и плохое и хорошее. Вы уж сами разберетесь, что верно, а что неверно.
В Вашучуткость я верю. Какие доказательства? Я знаю, когда выбирали в Пушкинский комитет, Вы выставили кандидатуру Мейерхольда, ответили согласием видеться с ним, когда он Вам написал: не виделись потому, что нас не позвали на съезд, когда утверждалась Конституция, — это была такая пощечина, которую могла сделать только рука Керженцева…
Скрупулезное, насыщенное неведомыми прежде фактами и сенсациями расследование загадочных обстоятельств жизни и преждевременной гибели Булгакова, проведенное Геннадием Смолиным, заставляет пересмотреть официальную версию его смерти. Предписанное Михаилу Афанасьевичу лечение не только не помогло, но и убыстрило трагический финал его жизни. Это не было врачебной ошибкой: «коллективный Сальери» уничтожал писателя последовательно и по-иезуитски изощренно…Парадоксальным образом судьба Булгакова перекликается с историей смерти другого гения – Моцарта.
Автор этой книги – врач-психиатр. Несколько десятилетий своей жизни Зинаида Агеева отдала работе в психиатрической больнице, куда волею судьбы однажды привезли Владимира Высоцкого. Впоследствии певец и актер еще не раз оказывался на грани безумия. Зинаида Агеева вместе с персоналом больницы была рядом с Высоцким в самые мрачные периоды его жизни. Отношения врача и пациента вскоре переросли в доверительно-дружеские, что позволило автору глубже узнать душевный мир всенародного кумира. Вашему вниманию предлагается история жизни Владимира Высоцкого, написанная его лечащим врачом.
Книга повествует о тяжелом душевном недуге гениального русского писателя Николая Васильевича Гоголя, сопровождавшего его до конца дней, оказавшего влияние на его творчество и ставшего причиной его гибели. Книга написана в жанре патографии, когда всестороннее исследование творческой личности идет через призму как нормальных, так и патологических характеристик человека.Агеева Зинаида Михайловна – врач-психиатр, член Международной конфедерации историков медицины, член Союза писателей России, автор многих книг, среди которых: «Царь Петр и Марта Скавронская», «Император Петр Великий», «Жена Петра Великого» (Екатерина I), «Сын царевича Алексея» (Петр II), «Правительница Анна Леопольдовна и Бирон», «Доктор Кащенко», «Душевная болезнь Гоголя» (патография), «Исторические очерки», «Уроки жизни» (воспоминания психиатра), «Душевный мир Владимира Высоцкого» (патография), «Патография Сергея Есенина», «Федор Достоевский.
Интеллектуальная трагедия бога музыки В. А. Моцарта, загадочная история жизни гениального композитора, его любви и смерти, тонко переплетенная с современностью. Представлены сенсационные данные крупнейшего скандала в европейской культуре XVIII столетия, связанного с тайной раннего ухода гения музыки Вольфганга Амадея Моцарта. Сотрудничество с европейскими коллегами позволило автору книги получить локон, сбритый с головы гения в день смерти Мастера, и передать его для нейтронно-активационного анализа в Государственный ядерный научный центр в Москве.
Воспоминания Владимира Борисовича Лопухина, камергера Высочайшего двора, представителя известной аристократической фамилии, служившего в конце XIX — начале XX в. в Министерствах иностранных дел и финансов, в Государственной канцелярии и контроле, несут на себе печать его происхождения и карьеры, будучи ценнейшим, а подчас — и единственным, источником по истории рода Лопухиных, родственных ему родов, перечисленных ведомств и петербургского чиновничества, причем не только до, но и после 1917 г. Написанные отменным литературным языком, воспоминания В.Б.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Рудольф Гесс — один из самых таинственных иерархов нацистского рейха. Тайной окутана не только его жизнь, но и обстоятельства его смерти в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1987 году. До сих пор не смолкают споры о том, покончил ли он с собой или был убит агентами спецслужб. Автор книги — советский надзиратель тюрьмы Шпандау — провел собственное детальное историческое расследование и пришел к неожиданным выводам, проливающим свет на истинные обстоятельства смерти «заместителя фюрера».
В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.
Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.