Тайна фамильных бриллиантов - [65]

Невеста и жених были очень счастливы; но счастье их было сдержанное, спокойное и не отражалось на тех, кто окружал их. Брачный завтрак был довольно грустным пиром, как небо, покрытое тучами; иногда посреди неловких остановок разговора слышался стук дождевых капель об оконные стекла.

Роскошный свадебный торт был разрезан с должным торжеством, и завтрак кончился. Лора Джослин встала и удалилась со своими тремя подругами.

Элизабета Маден дожидалась леди Джослин в уборной. Дорожное платье было разложено на большом диване. Она поцеловала свою барышню и поплакала немного, прежде чем приступить к ее туалету. Вскоре девушки разговорились и последовал поток поздравлений, которые несколько оживили время, пока Лора меняла свое подвенечное платье на длинное шелковое, великолепного сизого цвета. Сверх платья ей надели малиновый бархатный салоп, подбитый соболем, а на голову — воздушную шляпку с жасминными бутонами.

В этом богатом одеянии она сошла вниз и, блестя своей молодостью, красотой и дорогими соболями, выглядела как сказочная царица. Дорожная карета дожидалась у подъезда; Артур Ловель и мистер Дунбар стояли с двумя пасторами в холле. Лора подошла проститься с отцом.

— Мы очень долго не увидимся, милый папа, — тихо сказала она. — Благословите меня еще раз перед моим отъездом.

Говоря эти слова, она прижалась головой к его груди и глаза ее смотрели ему в лицо.

Банкир смотрел прямо перед собой с принужденной улыбкой на лице, которая была на самом деле ничем более, как нервным сжатием мускулов.

— Я тебе дам что-то получше моего благословения, Лора, — сказал он громко. — Я тебе еще не сделал свадебного подарка, но я о нем не забыл. Подарок, который я тебе предназначаю, требует много времени. Я тебе подарю богатейшее бриллиантовое ожерелье, какое когда-либо было видано в Англии. Я сам куплю бриллианты и прикажу их обработать по собственному моему рисунку.

Между подругами молодой пробежал легкий шепот одобрения. Лора крепко сжала холодную руку отца.

— Я не хочу бриллиантов, папа, — прошептала она, — я только хочу, чтобы вы меня любили!

Мистер Дунбар не отвечал на умоляющий шепот своей дочери. Может, и времени недостало на ответ, так как молодые должны были поспеть к поезду на шорнклифскую станцию; посреди шума и суеты поспешного отъезда банкир уже не имел случая ничего более сказать Лоре. Он стоял под готическим портиком и следил за удаляющейся каретой с какой-то грустной нежностью в глазах.

— Надеюсь, она будет счастлива, — прошептал он про себя, возвращаясь домой. — Одному небу известно, как я желаю, чтобы она была счастлива.

Он не остановился, чтобы проститься со своими гостями, а прямо прошел на свою половину. Все уже привыкли к его странностям и любезно извиняли его, приписывая все его нездоровью. Артур Ловель и три подруги Лоры остались в голубой гостиной. Обе мисс Мельвиль должны были ехать домой, а Дора Макмагон намеревалась их проводить. Она хотела погостить у них несколько недель и потом возвратиться к тетке в Шотландию.

— Впрочем, — обратилась она к Артуру, — я вскоре заеду к милой Лоре, в Джослин-Рок. Мы с ней обо всем условились.

Девицы и молодой адвокат пили чай и разговаривали между собой довольно оживленно, чтоб не сказать весело. Артур Ловель впервые заметил, что у Доры Макмагон прекрасные черные глаза, вьющиеся каштановые волосы и чудная улыбка, краше которой он никогда не видел, исключая одну улыбку, похожую на блеск полуденного солнца, затмевающего всякий другой свет.

Наконец подали карету, и мистеру Ловелю досталась многотрудная обязанность, усаживать трех молодых леди и укладывать все их картонки, шали, дорожные мешки, шкатулки, несессеры, книги, зонтики, альбомы и прочие вещи, составляющие необходимые принадлежности путешественниц. Исполнив благополучно эту хлопотливую обязанность и отвесив последний поклон в ответ на нежные улыбки из удалявшейся кареты, Артур Ловель медленно направился домой, размышляя о предстоящей ему судьбе.

Лору он навсегда потерял. Горе, роковое горе, которое так долго угрожало омрачить его жизнь, наконец поразило его; но странно, его мучения не были так страшны, как он того ожидал.

«Я никогда не имел надежды, — мечтал он про себя, идя из Модслей-Аббэ в Шорнклиф, — я никогда не имел надежды, что Лора будет моей женой».

Дом отца его, Джона Ловеля, принадлежал к лучшим в городе. Это был старинный дом, с высокой крышей, с дубовыми карнизами, украшенными странными рисунками, вырезанными искусной рукой. Дом был довольно большой, но низкий и некрасивый снаружи. Красный свет огня блестел в небольшой комнате, не то гостиной, не то библиотеке. Малиновые занавеси не были опущены на овальные окна. Артур Ловель, проходя мимо, заглянул в окно и увидел отца; он сидел близ камина, у ног его на полу лежала газета.

В мирном городке Шорнклифе нечего было опасаться воров, и потому двери не запирались на замок. Артур повернул ручку входных дверей и вошел в дом. Дверь гостиной была открыта, и старый стряпчий услышал шаги в передней.

— Это ты, Артур? — спросил он.

— Да, батюшка, — ответил молодой человек, входя к нему в комнату.