Однажды она уже думала, что наступил конец, но это, пожалуй, была генеральная репетиция, своеобразная проба сил.
Она почувствовала себя на вершине славы в 1961 году в Нью-Йорке, когда под именем Симоны Ален выкрала у Си-ай-си секретные документы. И тогда же нарушила важнейшую заповедь агента — не выполнила приказ. Прежде чем предать бумаги огню, она сфотографировала документ, а микрофильмы спрятала в двух медальонах.
Зачем она это сделала?
В последние дни Каролина не раз задавала себе этот вопрос. Она уже не помнила — зачем? Возможно, из озорства, возможно, из желания снискать позднее за это похвалу. А возможно, ею руководила мысль попытаться однажды с его помощью возвыситься над другими, сыграть свою роль во всемирной истории. Она уже не помнила, зачем сделала это тогда.
Но по пути в аэропорт Симону Ален задержали. Си-ай-си не собиралась мириться с провалом. Группа лихих парней бросилась за ней в погоню. Машина Каролины была мощнее, но плотный транспортный поток не позволял оторваться от преследования. Она вырвалась на окраину Нью-Йорка, отчаянно пытаясь сбросить преследователей с хвоста. Но те ловко отрезали ей пути бегства. И тут прогремели выстрелы, раздался треск ломающегося дерева, скрежет металла, звон разбитого стекла…
Симона Ален очнулась в клинике, вокруг все было белым — стены, потолок, одеяло, халаты. Незнакомые люди навещали ее, приносили цветы, интересовались здоровьем. В ответ она только кивала, поскольку не могла говорить.
Когда она впервые взглянула в зеркало, то вскрикнула от ужаса. Она увидела чужое лицо, из чужих глаз текли слезы, чужой рот перекосился от боли. Она уже не походила на ту женщину, за которой гнались бравые молодчики из Си-ай-си.
Ее голос был другим, и тело тоже. Ей пришлось учиться заново ходить. У нее изменилась походка. Все в ней изменилось.
Врачи торжествовали. Благодаря их искусству был создан практически новый человек. Ничто во внешности женщины не напоминало больше Симону Ален, по мужу Ютту Лупинус, урожденную Хаккеталь.
Незнакомые люди назвали ее Каролиной Диксон, внушили ей новые мысли, дали новые эмоциональные установки. Новая женщина стала агентом ЦРУ, ведь именно для этого ее и возродили. Нынешнее создание поинтересовалось судьбой бывшего. Ей рассказали об авиационной катастрофе, происшедшей в нью-йоркском аэропорту. На месте Симоны Ален сидела другая женщина, сотрудница армейской разведки. Си-ай-си продумала все до мелочей: если бы Симона Ален не была задержана группой захвата или при ней не нашли секретного документа, тогда та сотрудница должна была обыскать багаж французской суперагентки на борту самолета. Однако машина рухнула во время взлета, и та женщина погибла вместе со всеми. И тут у американской армейской разведки созрел план полностью обезличить погибшую в авиакатастрофе сотрудницу и выдать ее за Симону. Ален. Под этим именем она взошла на борт самолета, это имя значилось в списке пассажиров, труп был изуродован до неузнаваемости. Ничто не мешало сочинить сообщение о смерти. Таким образом, в Париже стало известно, что Симона Ален погибла в авиакатастрофе, в Гамбурге то же самое узнали о Ютте Лупинус.
Но в одной нью-йоркской клинике постепенно поправлялась женщина по имени Каролина Диксон. Врачи вернули ее к жизни, новые хозяева оплатили счет за это.
Расходы ЦРУ и армейской разведки окупились с лихвой. Каролина Диксон стала хорошим агентом, не звездой, как во французской секретной службе, но умным, смелым и надежным сотрудником.
Надежным?
Да, надежным. В течение четырех лет, во многих странах, в разных ситуациях. До тех пор, пока она не увидела у Эрики Гроллер медальон, который судьба — злая? — уберегла от гибели. Медальон с микрофильмом секретного документа…
Многое она могла бы сделать иначе. Многие «если» прокрались в ее мысли. Она нашла хлипкие звенья в цепи своей жизни, но не нашла им замены. Сорок прожитых лет веригами висели на ногах. Они определяли каждый шаг, и они определяли конец.
Каролина Диксон предугадала ужасные последствия этих мыслей. В ней застыл крик, протест. Не могло быть так, чтобы прошлое, как заданная программа, определяло грядущее. Должна существовать возможность вносить поправки, подводить черту под былым, линию, которая не станет окончательной чертой под жизнью. «Где-то в мире это должно быть», — подумала она.
Ее мир не позволял сделать такой скачок, а другого она не желала. Сожаление? Покой? Может быть, и это. Покой наступит за первым шагом. Ведь вслед за этим все пойдет последовательно, логично. У агентов ее ранга не было пенсионных притязаний. Была служба и смерть. Иного не дано.
Каролина Диксон выбрала свой путь. Она больше ни о чем не думала. Ни о Ричарде Дэвисе с его патером Грэмом, ни об Эберхарде Лупинусе, ни о своем сыне Фолькере. Мертвенным взглядом смотрела она поверх руля в пелену дождя и языком перекатывала во рту капсулу, которую должна раскусить. Сейчас или чуть позже. Может, на том повороте или там, у реки. Раскусить и проглотить — это все, что осталось.
