Тайна двух медальонов - [10]

— Рассчитаюсь завтра, — пробормотал он. Женщина участливо кивнула ему из-за стойки бара.

На улице было светло и шумно. Ветер доносил гулы порта. Над Репербаном разливалось желтое сияние. Морис неторопливо пошагал к Михелю. Он жил поблизости от этого собора и свыкся с перезвоном его колоколов так же, как другие люди — со звоном будильника. С ним он засыпал и просыпался, обедал и ужинал. Когда в доме была еда. Ирэн не очень-то охотно расставалась с деньгами. Ирэн!

Морис Лёкель не был так уж равнодушен к ней, как это полагала его подружка. Он разделял ее заботы о Лупинусе, правда по-иному. Она не пропала бы и без этого врача-гинеколога. Нашлись бы новые покровители, не менее богатые, но не всякий вел бы себя так же беспечно, как Лупинус. И для Мориса это означало бы: прощай, Ирэна!

А что дальше?

Лёкель чувствовал себя разбитым. Он был рад, что наконец-то добрался до своего дома. Неторопливыми шагами поднялся вверх по лестнице. На площадке второго этажа остановился, пошарил в карманах и, пересчитав наличные, безрадостно покачал головой. «Не набиться ли снова в компаньоны в Кайльбэру? — подумал он. — Значит, опять становиться в торговый ряд моральной барахолки, заниматься душевным стриптизом? Хорошо бы поменять тактику, надуть мошенника, — Лёкель вымученно улыбнулся. — Обмануть этого жулика?! — пронеслось в голове. — Для Кайльбэра у меня кишка тонка! Счастье, говорят, валяется на дороге. Знать бы вот только на какой!»

На последней лестничной площадке Лёкель услышал, что в его квартире звонит телефон. Он вбежал в комнату и схватил трубку.

— Морис, Морис! О Господи, я, наверное, разбудила тебя!

— Я не спал, Ирэна. Только что вернулся домой.

— Да?

— Посидел за кружкой пива.

— Да? Послушай, я оказалась права.

— В отношении Лупинуса?

— Лупинуса, тех двух типов, медальона. И всего остального Мы должны…

— Говори громче, крошка.

— Не могу. Лупинус шныряет по дому. Мы только что закончили разговор. Это ужасно, Морис. А может, и нет, смотря по тому, с какой стороны на это дело взглянуть. Мы должны действовать.

— Мы? А как?

— Не телефонный разговор. Зайди за мной в половине одиннадцатого утра на теннисный корт. Или нет, лучше подожди меня в кафе «Роза». Ты должен прийти, послушай…

В трубке раздались короткие гудки. Еще несколько секунд Лёкель удивленно прислушивался. Похоже, кто-то вспугнул его подружку.

Он распахнул окно и высунулся наружу. У него вдруг появилось предчувствие неминуемой беды. Его охватил животный страх, страх перед завтрашним днем, перед встречей с Ирэной.

Глава 4

Клаус Герике, дипломированный тридцатичетырехлетний инженер-экономист, на визитной карточке которого стояло «независимый экономист», поблагодарил свою квартирную хозяйку, принесшую ему чашечку кофе, и улыбнулся ей. Это было очень важно — улыбнуться. Уже два месяца Герике не платил за комнату и, по-видимому, задолжает за третий месяц. Обаятельная улыбка в обмен на деликатное умолчание доброй Матильды Миттельцвайг не была для него обременительным делом, и Герике не скупился на эту валюту.

Однако улыбка на его губах тотчас потухла, как только за хозяйкой закрылась дверь. Клаус вновь уставился в лист бумаги, заправленный в портативную пишущую машинку, и продолжил писать письмо. Герике печатал вслепую, обратив взгляд влево, где лежал черновик. Время от времени он прерывал свое занятие, размышлял над написанным и заново формулировал фразы.

Письмо гамбургскому адвокату было важным: следовало произвести сильное впечатление на его получателя. И не только содержанием. Многие люди делают выводы о пишущем по его стилю. Доктор Йозеф Кайльбэр, похоже, принадлежал к разряду таких людей, во всяком случае Герике склонялся к этому мнению.

Если сделка с Кайльбэром сорвется, то не останется ничего другого, как тайком скрыться, не заплатив по счетам. От одной мысли об этом ладони Герике покрылись потом. В последнее время они стали часто потеть. Он напечатал на бумаге пятизначное число, повторил его прописью. Цифра выглядела внушительно, особенно от того, что за ней стояло — немецких марок. Герике мысленно подытожил свои долги, сумма оказалась не менее внушительной.

В случае успеха деловая операция с Кайльбэром означала спасение. Правда, не окончательное, но все же спасение. Итак, начало отредактировано. Небольшая пауза на обдумывание. Письмо было не просто важным, а жизненно важным.

«Предмет может быть продан за 70 000 — семьдесят тысяч — немецких марок, — говорилось в нем. — При существующей конъюнктуре рынка соответствующего товара его реальная стоимость примерно в два с половиной раза превышает предлагаемую. Последняя может быть увеличена благодаря искусному ведению переговоров. Детали дела целесообразно обсудить на нашей встрече. Тогда же мы могли бы лично произвести осмотр предмета».

Герике задумался, не слишком ли высокопарно звучит: «произвести осмотр». Но он оставил фразу без изменения. Кайльбэр, как ему казалось, придавал огромное значение формальной стороне дела. Если бы адвокат пришел сюда и увидел эту конуру, то продолжения не было бы. Клаус Герике вытер выступивший на лбу пот. Нервно схватил пачку сигарет, лежавшую с правой стороны машинки. Сломал две спички. Курил жадно, торопливо. Дым выпускал одновременно через нос и рот.