Тайна Дикой Розы - [47]

Ее муж тоже смотрел на Аугусту, улыбаясь ей, как старой знакомой.

— Познакомь же нас с твоей прелестной супругой, — потребовал он.

Леонардо с явно показным воодушевлением сделал то, что от него требовалось: представил Аугусту супругам Ремедиос.

По-вечернему декольтированная сеньора Ремедиос, почти демонстративно игнорируя Аугусту, а заодно и своего спутника, обращалась исключительно к Леонардо. Она вываливала на него кучу информации о том, что сделали, куда поехали, что продали и чем поразили высший свет их общие знакомые.

Аугуста со стыдом заметила, что уже некоторое время она стоит с деланной приветливой улыбкой, чувствуя себя совершенно лишней. Она считала, что сеньор Ремедиос мог бы проявить такт и затеять с ней вполголоса параллельную беседу на какую-нибудь отвлеченную тему, но ему это, по-видимому, не приходило в голову. Он не столько сглаживал, сколько усугублял неловкость ситуации, многозначительно поглядывая на Аугусту с видом заправского соблазнителя.

Внезапно сеньора Ремедиос перешла на французский язык. Очень хорошо, что эта ритмическая перебивка в ее речи невольно приковала внимание Аугусты и заставила ее прислушаться к словам собеседницы. Та вдруг повернулась к ней и на французском языке спросила, согласна ли с ней мадам Линарес. Леонардо напряженно застыл, только сейчас поняв, что вся эта непринужденная болтовня по-французски была способом как следует щелкнуть по носу его жену.

Аугуста знала цену своему произношению, поэтому спокойно ответила по-испански, что городок им с мужем очень нравится, и что они, наоборот, находят, что он только выигрывает от малолюдья, но, разумеется, чтобы судить объективно, стоит посмотреть на него в разгар сезона.

Сеньора Ремедиос была неприятно поражена: оказывается, ее собеседница поняла все до единого слова, а по-испански отвечала, возможно, чтобы проявить свою независимость. Аугуста увидела, как с облегчением расслабился Леонардо, и мысленно поблагодарила Сабину за «французские» и «английские» дни, которые она устраивала сама для себя в пансионе, обрушивая на Аугусту иностранную речь. Сейчас Аугуста от души пожалела, что отводила себе на этих «днях» только роль слушательницы.

В конце беседы выяснилось, что супруги Ремедиос в тот же день намерены покинуть городок, не в силах перенести тоску межсезонья. Так что можно было считать, что на этот раз Леонардо и Аугуста выдержали схватку с честью и продолжения не предвидится.

После встречи с четой Ремедиос супругам Линарес было над чем задуматься.

Леонардо понимал, что такое поведение не было случайным. Анита Ремедиос никогда не позволила бы себе подобной развязности, демонстративного пренебрежения и, наконец, такого «экзамена» по отношению к Луисе Линарес. «Это первая ласточка,— думал Леонардо.— Когда мы вернемся в город, выразить свое отношение к моему браку подобным образом захотят многие. И сделают это так тонко, что мне не в чем будет их упрекнуть. Но жизнь Аугусты, да и моя тоже, станет невыносимой».

Аугусту поразила не только скрытая враждебность по отношению к ней. На нее тяжелое впечатление произвел весь тон разговора, в котором наигранное оживление и деланное дружелюбие сопровождались потоком сплетен, в грязи которого сеньора Ремедиос за десять минут успела измазать многих.

Аугуста со стыдом вспомнила свою приветливую, никому не нужную улыбку и активное участие мужа в этой беседе. Она понимала, что своими заинтересованными восклицаниями Леонардо так же, как и она своей улыбкой, изо всех сил демонстрировал лояльность по отношению к тому, чего в глубине души не мог одобрять. Аугуста многое бы отдала, чтобы избежать в будущем такого общения, но не собиралась уклоняться от него, если этого потребует от нее ее положение в качестве госпожи Линарес. Придя к такому выводу, она уснула.

Леонардо, который понимал, что ему придется определить для себя и для своей семьи, как им быть дальше, тоже долго не мог заснуть. Он вспоминал, как вела себя Луиса в первые годы их женитьбы. Она неуклонно «шлифовала» мужа и до свадьбы, и после. Правила высшего света были тем законом, которому пришлось подчиниться Леонардо. И Луиса добилась своего. Свет принял Леонардо Линареса.

Согласен ли он теперь подчинить все той же самой цели на этот раз в отношении Аугусты? Нет. Определенно, нет. Луиса была искренне предана ценностям «высшего света» и заставила его поверить в избранность людей этой касты. От этой веры у Леонардо давно уже ничего не осталось, да и Аугусту не обмануть — у нее отличное чутье на то, как отличить дурное от хорошего. Кроме того, у Леонардо не было ни малейшего желания дрессировать Аугусту так, как его самого в свое время «воспитывала» Луиса, пусть земля ей будет пухом. А вот уберечь жену от злословия, унижений и огорчений ему очень хотелось. По отношению к Луисе ему не приходилось выступать в роли защитника, а вот Аугуста — другое дело. Леонардо чувствовал, что его долг— сберечь ее душевный покой.

Но, может быть, не все поведут себя так, как супруги Ремедиос? Может быть, стоит сделать еще одну-две попытки?

Нет, ответил он сам себе. Тогда эти люди смогут сказать, что они отторгли Аугусту Линарес, поставили ее на место. Будет достойнее, если новая супруга Линареса просто не заметит этот высший свет, предпочтя ему узкий семейный круг. А его самого, счастливого супруга, никто не осудит за то, что он будет редко и неохотно покидать этот семейный круг. Таким образом, не бросая никакого вызова свету (это, кстати, было бы неразумно, кроме всего прочего, еще и с точки зрения его бизнеса) они с женой тихо и незаметно самоустранятся из него. «Надо будет спросить жену, согласна ли она», — подумал Леонардо, засыпая, но, честно говоря, в ответе он не сомневался.