Тайна царствия - [28]

Он обернулся к своим товарищам, которые с небывалой наглостью принялись поддакивать ему.

– Верно! Он говорит правду!

– Мы проснулись от землетрясения, – продолжал рассказчик – И в этот момент заметили, что последователи казненного проникли в склеп; они как раз выходили, вынося тело; их пришло много, у всех был угрожающий вид. Когда они увидели, что мы проснулись, то столкнули в нашу сторону закрывающий вход камень; благодаря этому им удалось скрыться.

С наигранным любопытством Пилат спросил:

– Сколько же их было?

– Двенадцать, – не моргнув бровью, ответил солдат, – и они все потрясали оружием и издавали настоящий рев, чтобы нас испугать, Тогда вмешался один из членов синедриона:

– Думаю, их было не больше одиннадцати – двенадцатого они убили в отместку: сегодня утром пастухи обнаружили тело неподалеку от города; ученика повесили на дереве на его же собственном поясе!

– Они выносили тело в плащанице или же оставили ее внутри? – опять задал вопрос Пилат.

После некоторых колебаний выразитель общей мысли обернулся к своим товарищам и наконец решился дать ответ:

– Кажется, они выносили его завернутым в саван. Из-за землетрясения им пришлось поторапливаться!

В едином возгласе старцы вскочили с мест:

– Нет! Неверно! Они оставили плащаницу внутри, чтобы люди подумали, будто его тело воскресло! Мы сами видели беспорядочно разбросанные куски савана!

– В любом случае, – подумав, продолжил легионер, – в темноте нам было плохо видно, даже если не учитывать того, что мы были оглушены вином и подземными толчками.

– Несмотря на темноту, вам удалось все рассмотреть – исполненным похвалы голосом заметил Пилат – Эти прекрасные люди – честь нашего двенадцатого легиона!

В последней его фразе прозвучало столько угрозы, что солдаты склонили головы и начали беспокойно топтаться на месте. Они опять вытолкнули вперед своего предводителя, который, бросив виноватый взгляд на священников, пробормотал:

– Да будет сказанное правдой… да будет…

Однако он не смог продолжить дальше.

– Владыка! – воскликнул тогда я, однако Пилат движением руки приказал мне молчать.

– Я внимательно выслушал рапорт этих достойных нашего доверия солдат, – властным голосом произнес он – У меня есть основания полагать, что их рассказ соответствует действительности. То, что они поведали, также полностью удовлетворило членов синедриона – они не требуют их наказания. Не вижу причин, по которым мне следовало бы вмешиваться в вопросы дисциплины в самом легионе. Вы все поняли?

– Мы поняли тебя! – поспешно и хором заявили священники.

– Мы поняли тебя! – воскликнули, притопывая солдаты – Да благословят тебя боги Рима и Сирии!

– В таком случае дело закрыто, – заключил прокуратор – Но еще не поздно! Если кому-то есть что сказать, пусть говорит сейчас или умолкнет навсегда!

– Дай мне слово! – взмолился я, поскольку это подобие суда казалось мне больше похожим на буффонаду, чем на реальную жизнь.

Разыграв удивление, Понтий Пилат воскликнул:

– А! Ты ведь не был там и не видел того, что произошло!

– Нет! – ответил я – Я не могу этого утверждать. Ты сам отправил меня туда, чтобы иметь свидетеля происшедшего.

– Но ты же ничего не видел! – прервал меня прокуратор. – Вот эти солдаты видели все! Придержи свой язык и не говори того, в чем ничего не смыслишь! Когда я тебя посылал, то думал, что часовые сбежали и что задета честь легиона, но теперь они стоят здесь, смиренные, как агнцы, и они во всем сознались.

С этими словами он поднялся с места и насмешливым поклоном приветствовал священников, давая им тем самым понять, что аудиенция окончена, и те поспешили уйти со словами благодарности. Когда они уже вышли за ворота крепости, а солдаты тоже собрались разойтись, прокуратор крикнул:

– Подождите! – Затем, обращаясь к начальнику гарнизона, добавил: – Судя по твоему мрачному виду, я могу заключить, что первосвященник не счел нужным поделиться своими сокровищами, чтобы заслужить твое расположение. Как я уже сказал, дисциплина в легионе меня не касается. Я простил этих людей, однако это не может быть препятствием тому, чтобы ты устроил им по-настоящему трудную жизнь и сделал с ними все, что считаешь нужным для поддержания порядка. Я не буду возражать, если ты посадишь их на несколько дней под замок, чтобы они смогли спокойно поразмыслить над тем, что произошло на самом деле – И шепотом добавил: – Кроме того, ничто не помешает тебе проверить их карманы, чтобы узнать, сколько заплатил синедрион за их показания.

Сухое лицо коменданта расплылось в широкой улыбке. Он коротко отдал приказ, и солдаты были разоружены еще до того, как успели понять, что с ними произошло. Следом за этим их повели в карцер в сопровождении самого коменданта, который вовсе не желал быть одураченным по поводу величины выданной им суммы.

Когда они скрылись из виду, прокуратор с улыбкой сказал:

– Ты ведь тоже сириец, Аденабар, так что сходи и постарайся разузнать, что именно эти негодяи видели на самом деле.

Затем негнущимися ногами он стал подниматься по лестнице, любезно пригласив меня пройти в свой кабинет, откуда он отослал всех, кто там был. Он со вздохом сел, потер себе колени и попросил меня присесть.