Тайна царствия - [20]

Прокуратор принял из рук раба глиняный кувшин с вином и сам разлил его по хрустальным кубкам; не знаю, что послужило причиной такого его поведения – эти кубки, похоже, были предметом гордости прокуратора. Первый кубок он передал мне, минуя даже коменданта крепости.

Благодаря этому я понял, что он приказал обыскать мои личные вещи. В них лежало одно краткое рекомендательное письмо от весьма влиятельного лица и совет покинуть Рим для моего же блага. Там содержалось упоминание о человеке, имя которого мне не хотелось бы сейчас называть, однако на Востоке оно вызывает величайшее почтение. О Туллия, благодарю тебя еще раз за то, что заставив покинуть Рим, ты снабдила меня подобной защитой.

Пока мы пили вино, Понтий Пилат, попытавшись принять непринужденный вид, игривым тоном сказал, что теперь ему становится понятно, почему иудеи воспрещают своим женщинам разделять трапезу с мужчинами. В ответ Клавдия Прокула, которая уже обрела спокойствие, подозвала меня к себе и, усадив рядом на диван, принялась гладить мои волосы.

– Не смущайся, в этом нет ничего дурного, – сказала она мне – Я могла бы быть тебе матерью! Бедный мой сирота, так и не узнавший свою мать!

– Возможно, ты могла бы быть мне матерью! – заметил я. – Однако тебе пришлось бы уже в пять лет отроду подарить жизнь новорожденному!

Этот комплимент был достаточно смел, поскольку между нами было, по крайней мере, пятнадцать лет разницы, однако женщины любят слушать подобные речи. Клавдия дернула меня за волосы, обозвала лицемером и посоветовала своей спутнице никогда не верить моим словам, поскольку я был самым искусным обольстителем из всех молодых римлян и в четырнадцать лет уже знал всего Овидия наизусть. К счастью, она ни одним словом не обмолвилась о завещании, сделавшем меня богатым.

Прокуратора подобная фамильярность, похоже, ничуть не тронула… даже наоборот! Мне показалось, будто все, что поддерживало хорошее настроение супруги, было ему по душе! Во всяком случае, он дал мне совет сохранять спокойствие и помнить, что супруга прокуратора неприкосновенна. Затем он поведал, что Клавдия, живя в окружении иудеев, позабыла о фривольных нравах Рима и стала серьезным человеком.

Так, рассеянно болтая, мы сели за трапезу. Мне приходилось бывать на куда более изысканных ужинах и было с чем сравнивать, однако не могу сказать, чтобы за столом чего-то не доставало, несмотря на привычку хозяина к воздержанности в еде. По крайней мере, все что подавали на стол, было свежо и хорошо приготовлено – а это составляет основу всякого кулинарного искусства. Самое забавное случилось тогда, когда Понтий Пилат удалил из зала рабов, которые принесли к столу новое блюдо в большой глиняной посуде, накрытой крышкой. Прокуратор сам снял с крышку, и наружу вырвался запах зажаренного по-римски мяса, что вызвало крики восторга у Аденабара и коменданта.

– Вот тебе еще одно доказательство того, как мы рабски зависим от сынов Израиля. – с улыбкой сказал хозяин дома. – Сам правитель вынужден разыскивать свинину на другом берегу Иордана и. словно преступник, провозить ее контрабандой в Антонийскую крепость!

Мне рассказали, что к востоку от Тивериадского озера для нужд римских гарнизонов выращиваются свиньи, однако провозить их мясо в Иерусалим строжайше запрещено из опасения навлечь на себя народный гнев. Таможенные посты вынуждены следовать этому правилу, хотя их симпатии целиком на стороне римлян. Поэтому свинина поступает в Антонию с дипломатической почтой и под императорской печатью.

– Это напоминает мне, – сказал горевший желанием вмешаться в разговор Аденабар, – о единственном достойном сожаления поступке иудейского царя, который случился к востоку от Иордана, в Гадаринской окрестности. Этот Иисус не страдал чрезмерной суеверностью и охотно шел на нарушение иудаистских законов, даже в дни шабата. Однако он, должно быть, все же испытывал отвращение к свиньям, присущее людям его расы, поскольку больше года назад, прогуливаясь вместе со своими спутниками в этой местности, он сделал так, чтобы стадо свиней в тысячу голов бросилось с крутого склона прямо в море, где все они утонули; для владельца стада это составило огромные потери, но он никак не мог наказать виновных, которые сели в лодку и переправились в Галилею, по другую сторону границы; судебный иск против них ничего бы ему не дал, поскольку никто из них не обладал достаточным состоянием, живя лишь на одни подношения своих последователей и работая время от времени. Владельцу же стада пришлось смириться со своей судьбой; кроме того, неизвестно, удалось бы ему или нет подыскать свидетелей, поскольку слава назаретянина уже перешагнула на другую сторону реки, а творимые чудеса безмерно впечатлили народ.

В свой вложил немало чувств и даже слегка привстал чтобы завершить его раскатистым смехом. Лишь тогда он понял что его история вместо того, чтобы рассмешить, вернула всех к мрачной действительности, о которой нам удалось позабыть, болтая на отвлеченные темы. По правде говоря, не знаю, действительно ли нам это удалось.

Какое-то время центурион пребывал в веселом настроении, но вдруг его смех оборвался.