Тайна астероида 117-03 - [32]

Бурдин остановился на том, что все-таки ничего плохого от пришельцев из другого мира ожидать нельзя, а техникой они наверняка обладают такой, что сразу найдут штурмана и ассистентку. В противном случае у Игоря и Светланы через неделю кончится кислород и они погибнут.

— Послушайте, — обратился Бурдин к мужчине постарше, — нас было трое. Понимаете — трое? Вот: один, два, три. — Он пояснил сначала на пальцах, потом пересчитал своих конвоиров. — Один — Игорь, два — Светлана…

Иван Нестерович пояснял долго и с жаром, но так и не понял, дошла ли его просьба до сознания этих существ. Их красивые матовые лица остались бесстрастными.

— Игорь, Светлана, — скупо размыкая губы, произнес мужчина, к которому обратился Бурдин.

— Да, да! — обрадовался конструктор. — Игорь, Светлана!

Его оставили одного. Он осмотрелся. Постояв в нерешительности среди высокого залитого светом помещения, Иван Нестерович подошел к двери и осторожно толкнул ее. Дверь была заперта.

В комнате не было почти никакой мебели, если не считать подобие топчана — обтянутой тканью рамки на тонких проволочных ножках, и кубической, с закругленными углами, тумбочки.

Топчан имел такой тонкий ажурный каркас, что Бурдин вначале не решился сесть на него.

Но больше сесть было не на что, а усталость давала себя знать. Он присел на краешек топчана, готовый вскочить снова на ноги. Тонкие, не больше миллиметра, ножки даже не прогнулись под тяжестью его пятипудового тела.

— Замечательно! — вырвалось у Бурдина. — Вот это прочность.

Спустя несколько минут он спал, нарушая тишину каюты своим шумным дыханием. Сейчас он нуждался только в отдыхе.

10. На Уране

Игорь и Светлана летели почти рядом. Радиосвязь позволяла им разговаривать. С помощью закрепленных на груди приборов Игорь следил за скоростью падения и за расстоянием, оставшимся до поверхности планеты.

Светлана освоилась с новым для нее положением свободно падающего тела. По крайней мере она могла спокойно разговаривать с Лобановым и обсуждать с ним дальнейший план действий.

— А где же наш командир? — спросила Светлана.

— Меня тоже удивляет, чего он там мешкает, — ответил штурман и стал вызывать Бурдина: — Иван Нестерович, алло, Иван Нестерович! Где вы? Отвечайте, Иван Нестерович!

Бурдин не отзывался. Штурман и девушка молча прислушивались к легкому потрескиванию в наушниках.

Игорь первый обратил внимание на то, что ракетоплан остался не только далеко в стороне, но и позади, хотя сопротивление атмосферы пока не ощущалось.

— Кажется, мы поспешили покинуть машину, — проговорил Лобанов.

— Да, — согласилась девушка, — верно, чудеса еще не кончились. Ракетоплан замедляет падение. Иван Нестерович остался в кабине. Только отчего же он не догадывается включить связь?

— Иван Нестерович! — снова закричал штурман. — Алло, Иван Нестерович!

И снова не получил ответа.

— Вот как получается… Хочешь не хочешь, а приураниваться надо. Летим дальше, Светлана Владимировна?

— Я тоже думаю, что остановки делать не следует, — отшутилась ассистентка.

По мере сближения с Ураном их глазам открывалась все более удивительная картина. Зеленые, синие и белые пятна расплывались, раздвигались далеко в стороны. Вот уже становилось ясно, что синие пятна лежат на поверхности атмосферы, а белые тонут внизу. Красные пятна по-прежнему оставались четкими, они, как льдины, плавали в зеленом океане, составляющем основной фон планеты.

Светлана никак не могла решить, где тут среди пятен твердое, где жидкое, а где газообразное. Глядя на темно-зеленые сгустки, она пыталась пофантазировать, вообразить под ногами леса, ну пусть не совсем такие, как на Земле, но где все же можно будет поваляться на траве, бездумно глядя в чистое небо. Девушка хорошо понимала, что желание это несбыточное, что ничего подобного на скованной холодом планете их ожидать не может.

Штурман еще несколько раз попробовал соединиться с Бурдиным. Командир не отвечал.

На высоте трех тысяч километров от поверхности Урана автоматически раскрылись парашюты, хотя давление атмосферы едва достигло одной пятидесятой миллиметра ртутного столба: сказалась громадная скорость падения.

Куполы из золотистой металлокерамической ткани, которую не лишали эластичности даже самые низкие температуры, заслонили собой черное небо с россыпью немигающих созвездий.

Потянулись долгие часы падения. Ремни парашютов все сильнее давили на тело, звезды стали растворяться в густеющей зеленой дымке. Лобанов отмечал по приборам убывающую высоту и напряженно вглядывался в цветную мозаику под ногами. Красные пятна отодвигались в сторону. Парашютисты мчались в зеленую бездну, раскрашенную синими и фиолетовыми прожилками.

Скорость падения уменьшилась до одного километра в секунду, до пятисот метров, до двухсот, до пятидесяти… Две с половиной тысячи километров промахнули быстро. Дальше атмосфера стала заметно плотнее. От резкого торможения начала приливать кровь к голове, к сердцу. Светлане сделалось нехорошо, она стиснула зубы, но не сумела сдержать стон. Помочь ей Игорь все равно не мог и не следовало его беспокоить. Девушка выключила радиосвязь. Она дважды теряла сознание, а приходя в себя, плакала. Ремни парашютов, казалось, разрывают тело на части. А падение все продолжалось, ему не было видно конца, и Светлана ждала, когда последний раз потеряет сознание, чтобы больше не прийти в себя.