Тайна «Архелона» (Крик дельфина) - [31]

– Это годится? - с надеждой спросил стюард.

О’Грегори размял щепотку белого порошка в пальцах, понюхал его.

– Психомимотик… Пару пригоршней в вентиляционную магистраль - и через три минуты все хохочут… до слез, до колик в животе. Хохочут до смерти.

– И мы с вами тоже?

– Мы с вами наденем кислородные маски… Или еще лучше, - пошарил доктор в кармане комбинезона, - каждый сделает себе укол шприц-тюбиком.

Бахтияр поежился.

– С детства боюсь уколов. Лучше маски.

– Как только психомимотик подействует, - О’Грегори щелкнул по руке Аварийного Джека, который попытался было запустить пальцы в пенал, - ты продуешь цистерны, и мы всплывем. Отберем чистых и нечистых.

– А кто поведет корабль? Вы? - испытывал идею Бахтияр.

– Мы оставим двух офицеров: штурмана и инженера-механика.

– Трех, - хохотнул стюард. - Вас тоже.

– У вас хорошее настроение, Бахти, - кисло заметил О’Грегори.

– Да, черт побери! Когда надо действовать, мне становится весело, а действовать надо быстро. Сегодня же ночью.

– К чему такая спешка?

– Я вам не верю, док. Вы из кают-компании…

О’Грегори усмехнулся.

– Иногда за молчание можно получить больше, чем за донос…

Торопливые трели ревуна заставили вздрогнуть всех троих.

– Что это? - побледнел доктор.

– Нас засекли. Сработала сигнализация, как в банке. Хе-хе… Успокойтесь, док! Это ракетная тревога.

Рейфлинт нажал клавишу «слушают все отсеки».

– Внимание экипажу! Срок пребывания ракет на борту истек год назад. Хранить их в шахтах небезопасно. Я принял решение выпустить весь комплект по пустынному району океана. По местам стоять - к пуску ракет! - Он снял телефонную трубку и вызвал центральный пост. - Рооп, пригласите ко мне в каюту Бар-Маттая. Бар-Маттай пришел весьма встревоженный и гудками ревунов, и этим нежданным приглашением. Он с удивлением оглядел каюту, заваленную книгами…

На мнемосхеме пульта ракетной стрельбы горели тридцать два - по числу шахт - зеленых транспаранта, обозначающих стартовую готовность.

Рейфлинт в белой парадной тужурке, при шпаге принимал доклады из отсеков о готовности к стрельбе. Рооп, нажимая клавиши, вводил данные в память боевого информационного устройства. За спиной Рейфлинта стоял Бар-Маттай, которому коммодор бросал отрывистые фразы, не сводя глаз с пульта:

– Я прочитал сотни книг и пришел к очевидному выводу: человечество прекрасно приспособилось к внешней среде, к нашей планете. Лучше, чем какие-либо другие существа подлунного мира. Но мы не смогли устроиться социально. Люди не смогли приспособиться друг к другу.

После двух мировых войн, на пороге третьей человечество похоже на самоубийцу, которому дважды не удалось размозжить себе голову, и он наконец забрался этажом выше… Что толку от совершенства нашего биологического аппарата, если вот это, - Рейфлинт постучал себя по виску, - не хочет рубить сук, на котором висит наша общая петля. Человечество - тупиковая ветвь эволюции. Так не разумнее ли начать все сначала? Со взрывом Земля родилась, во взрыве и погибнет!

ОБОРВАННЫЙ РЕКВИЕМ

Рейфлинт быстро шагал по безлюдному отсечному коридору в сопровождении Бар-Маттая.

– Десять тысяч лет нашей истории, - продолжал коммодор свой монолог, - всего лишь десятиминутный эксперимент. Одним опытом больше, одним меньше - пусть считают их археологи, - но рано или поздно на Земле возникнут такие существа, которым достанет разума не уничтожать друг друга. Я хочу, чтобы это произошло как можно раньше. Двенадцать ракет по Евразии, двенадцать по американским континентам - и запылает всеочистительный костер: так выжигают жухлую траву для новой поросли. Я не параноик и не шизофреник, но я чувствую, что это мой долг - перед Богом ли, перед эволюцией…

Рейфлинт рванул отдвижную дверь своей каюты так, что взвизгнули ролики. Скрипач почтительно встал. Рейфлинт сдернул белую перчатку и обхватил красную рукоять дистанционного запуска.

– Я, коммодор Рейфлинт, - торжественно возгласил он, - вызван к жизни за тем, чтобы спасти планету от плесени, именуемой человечество!

Бар-Маттай шагнул к командиру.

– Ты не посмеешь это сделать, коммодор!

Рейфлинт поудобнее перехватил рукоять.

– Я пригласил тебя не за тем, чтобы пускаться в дискуссии. Для этого у нас было предостаточно времени. Я хочу, чтобы похороны человечества состоялись, как положено, при исповеднике и под реквием. Играй же! - кивнул он музыканту.

Скрипач тряхнул волосами и ударил смычком по струнам. Но вместо реквиема зазвучала гневная страстная мелодия. С первыми же ее звуками Бар-Маттай рывком перехватил руку Рейфлинта и резко оголил свое левое плечо. На нем был выколот застывший в прыжке дельфин. - Я тоже был командиром лодки! - прокричал он в лицо Рейфлинту. - И мы тоже выполняли особые задачи. Вместо торпед у нас были дельфины. То была дурная игра, и я вовремя из нее вышел! Я выпустил Дельфа в море…

Рука Рейфлинта разжала красную рукоять.

– Самое страшное - это зло, возомнившее себя добром! - крикнул Бар-Маттай и нажал тумблер, каким Рейфлинт включал гидрофоны. В каюту ворвался шумный вздох океана.

И снова забубнили, забулькали на все лады невнятные голоса жизни, простиравшейся по ту сторону поверхности океана; жизни древней, как белок; жизни, выплеснувшейся на континенты и в космос и уже потому только неуничтожимой и вечной…