Тайна архангела - [239]

С тех пор отношения их потекли ровные и успокоенные, словно и не происходило никогда и ничего. Но Алан ощущал: происходило. И вдруг каждый день работы с ней он стал запоминать до мельчайших подробностей. Его восприятие обострилось: каждый закуток ее комнаты он видел в самых ярких красках. А ее платья, ее посадка, ее манера говорить сделались величайшими событиями его души. Он переживал внутри себя метаморфозы, которые оставались за кадром для других. Как и та боль, что они доставляли, заставляя его заливать свежие порезы сердца целебным коньяком…

Алан сам не уразумел, зачем только что такого наговорил. Оглобля ударила по его голове, возвращая в мир реальности. Его придавило навесом требующих глаз, и он чувствовал, как холодеет под ребрами и свинцом наливается грудь.

Князь обычно не вмешивался в жизнь в адских комнатах. Во-первых, он был слишком занят собой; во-вторых, это считалось дурным тоном. Но он был Владыкой ада, и речь шла о его жене. И надо думать, что его приспичило не просто так. Хотя с того дня, когда он изобразил сцену ревности в комнате Дианы, подобного больше не повторялось, однако Самуил был не такой дурак, чтобы надеяться на порядочность второго генерала. О слежке же, установленной за Княгиней стражниками, не знал никто.

Алан едва удержал спокойное выражение лица, усилием воли справляясь с норовившими выступить каплями пота. Если Самуил заметит его замешательство сейчас, то все пропало. Он, наверняка, решит проверить все записи совместной работы, и тогда не сносить головы ни ему, ни Диане. Мысль о том, что Князь может сделать с женой, повергла Алана гораздо в больший ужас, чем желанный конец собственных мучений. Но не только это кинжалом прорезало его грудь: осознание того, что эти бараны, окружающие его, эти жадные до чужих страданий скоты услышат его признание, увидят его чувства, сотрясло основания души своей отвратительным паскудством. Стервятники на живом мясе!.. Они готовы были все превратить в падаль, и Алан не мог этого перенести: это было слишком. Казалось, никогда он не был так далек от них, как сейчас.

— Что я, запоминаю, что ли, все бабские бредни? — нахмурившись, проворчал Алан. — Я сказал, что помнил, и мне, если честно, фиолетово, что несет эта стерва. Разбирайся со своей женой сам.

Первый приз стильному ответу. Князь не смог сдержать одобрительного взора: он-то знал всю подоплеку до дна.

— Что ты лезешь?! Да у самой у нее кривые ноги!.. — накричал Ираклий, отмахиваясь от приставшего с обсуждениями Казимира. Зрачки генерала удовольствий влажно лихорадило: «комплимент» Дианы проехался по всем ступенькам его самооценки.

Князь наградил Ираклия зверским взглядом.

— Что?! У меня не кривые ноги!.. — выпалил генерал.

— А это очень плохо, что не запоминаешь, — внезапно ушей Алана коснулись железные нотки ненавистного голоса. Он повернул голову, отвлекаясь от уморительно взбесившегося Ираклия. Варфоломей развернулся вполоборота и пристально смотрел в лицо второго генерала. — Жена, которая смеет оскорблять своего мужа, должна быть наказана. Особенно если она осмеливается делать это перед другим мужчиной, который прикрывает ее грязные выходки.

Алан окатил Варфоломея льдом. Удивительно, но генерал первой адской армии, главный демон извращений, обладал гипертрофировано патриархальным мировоззрением, и не было ничего на свете, что могло бы переменить его древнеазиатские взгляды на союз мужчины и женщины.

— А ты в каждой бочке затычка?.. — с презрительной насмешкой выговорил Алан. — Каким боком тебя касается супруга Князя? Женись на своей Жанне, ей и будешь командовать!..

— Я не знаю, каким из своих боков Княгиня трогала тебя, — ответил Варфоломей. — Но меня касается ее поведение. Эта женщина поносит моего начальника и втаптывает в грязь всех нас. За исключением, если ты успел заметить, тебя одного. Я как воин Князя и генерал первой армии не потерплю интрижек против Владыки и тем более не позволю хамства низшего по иерархии…

Варфоломей намеренно выделил некоторые слова. Губы Алана дрогнули, но взгляду не изменила прямота и твердость.

— Да?.. — тихо произнес генерал гордыни. — А не пойти ли тебе в задницу, Варф?.. Вместе с твоей иерархией и твоими принципами?..

— Ты пойдешь впереди меня. Учти, я не допущу, чтобы кто-то строил из нас идиотов, потакая женщине…

— Подумать только!.. Из Варфа состроила идиота женщина! — всплеснул ладонями Алан. Его лицо исказила саркастичная гримаса. — Какой жестокий пассаж!.. Как настоящий воин он должен сейчас пойти и очень смело с ней разобраться!.. Неподражаемо, настоящая боевая хватка первого генерала!..

— По крайней мере не хватка в отношении чужих жен. Уж я-то не торгую мордой в спальне той, которая принадлежит Князю, — сверкнул косыми глазами Варфоломей.

— Было бы чем торговать… — негромко заметил Алан, глядя на обезображенные черты.

— Что ты сказал, мразь?.. — Варфоломея угрожающе сдвинулся вперед.

— То, что слышал, ангельское пугало, — Алан подчеркнул дерзость. Вместе с Варфоломеем он медленно поднялся.

— Ральфовская баба, — содрогнувшимся голосом вымолвил Варфоломей.

— Как ты меня назвал?..