Тайна алмазного берега - [61]

– Да-а, ты меня славно повеселил!.. Закуривай, не стесняйся!.. Куда же сигары-то подевались?

Поиски не увенчались успехом. Зато еще месяцы спустя Хопкинс мог баловать себя, каждое воскресенье выкуривая по роскошной сигаре.

– Ладно, не беда… Угощайся виски!

Хопкинс угостился.

– Какой кошмарный вечер! – пожаловался маркиз.

– Выше голову, ваше превосходительство! – подбодрил его Хопкинс.

Оценив комизм ситуации, маркиз улыбнулся и отер влажный лоб.

– Ну, что ж, ступай… устраивайся на ночлег. Получишь виски в награду!

Украшенная эмалями и уникальным рубином ручка стремительно засновала по бумаге, обеспечивая Хопкинсу запас виски и сигар.

Маркизу не спалось. Раз пять выходил он из каюты, но желтоватый смрадный туман, плотно обволокший корабль, напрочь лишал видимости… Повсюду хлюпало, капало – а изредка падающие крупные капли действуют на нервы хуже тропического ливня.

На вымершей палубе слышались лишь шаги патрульных, совершавших обход. Подобного напряжения не выдержать даже человеку со стальными нервами: копится, ища выхода, раздражение, хочется бежать куда глаза глядят… Тот, кому довелось пережить такую ночь на западно-африканском побережье, никогда не забудет этого кошмара.

Изредка звякнет цепь, донесется размеренная поступь вахтенного офицера – и все…

Словом, у маркиза выдалась скверная ночь. На мгновения он проваливался в сон, и тогда его мучили какие-то смутные видения… Он хлебнул виски и встал, чтобы пройтись, но нестерпимая головная боль заставила его вновь рухнуть на койку… Зазвонил телефон.

Отяжелевшая рука де Сюрьена потянулась к трубке. Дурное предчувствие охватило его. Неужели военную машину не удалось остановить?

В трубке отозвался приглушенный голос, в котором отчетливо ощущалось волнение.

– Докладывает телеграфист. Причем двенадцать часов пять минут.

– Слушаю.

– «Оран, генеральный штаб, двенадцать часов пять минут. Командующему крейсером «Женераль де Негрье»: «Вперед… Вперед… Вперед…» Как поняли?

– Вас понял… Немедля оповестить по радио все сухопутные соединения. Тревога, полная готовность к выступлению, форпостам двигаться к своим позициям. Капитану Бове каждые десять минут докладывать мне обстановку… Повторите, как поняли?

– Повторяю…

Положив трубку, маркиз выпрямился. В висках по-прежнему пульсировала боль, но приказ есть приказ, перед ним даже сирокко отходит на задний план.

Де Сюрьен поднялся на мостик. Итак, мирный край будет залит огнем и кровью. И он тому причиной – пусть из лучших побуждений, из желания выполнить свой долг.

На сердце было тяжело… Отзываясь в висках, стучит капля за каплей, и где-то вдалеке слышатся одинокие шаги…

Приказ получен, надо готовиться к атаке!

Твердым голосом он отдает распоряжения в одну переговорную трубу, затем в другую… Раздаются команды, надрывается боевая труба… Тревога!

В мгновение ока матросы занимают свои места… С пушек сдернуты чехлы, желтоватый туман начинает рассеиваться, и в лунном свете поникшими веерами пальм протестует всем этим ужасным приготовлениям африканский берег.

Тишина и спокойствие, которые мгновения спустя нарушит вой снарядов.

Стальные башни орудий разворачиваются, готовясь сеять смерть.

А вблизи капитанского мостика громко, чтобы маркизу было слышно, переговариваются двое: Чурбан Хопкинс и я.

– Говорил же тебе: человеку свойственно ошибаться! Будь ты хоть каким умным да честным, а облапошить тебя всегда можно.

– Не скажи! Вот, например, господин правительственный посланник беспременно запросил бы подтверждение от капитана Мандлера, чтобы убедиться, не обманывают ли его… Нельзя же просто так вот взять и подчиниться первому приказу, в особенности, если речь идет о жизненно важном деле… Ведь прислать телеграфное или радиосообщение может кто угодно!

– Значит, надо запросить подтверждение! – громко талдычит Хопкинс.

– Цель четыреста двенадцать… – раздается команда бомбардира.

– Четыреста двенадцать…

– Отставить! – перекрывает все шумы голос де Сюрьена. Все замирают. Маркиз нервно хватается за телефон.

– Телеграфист! Зачитайте все сообщения, полученные сегодня ночью!

– В течение ночи не было получено ни одного сообщения.

Маркиза с мостика как ветром сдуло. В следующее мгновение он уже стоит перед нами, вглядываясь в наши лица.

Мы не дыша вытянулись по стойке «смирно». Момент был критический.

– Не знаю, что с вами делать: велеть вздернуть или. повысить в звании? Ведь это один из вас звонил мне!

Затем он оглушительно расхохотался, двумя пальцами ухватил меня за нос и подергал из сторону в сторону.

– Право слово, таких отпетых мошенников свет не видал!.. Эй, бомбардир! Трубите отбой, тревога была учебная! Всем разойтись! – И он удалился в свою каюту.

7

Во время нашумевшего процесса председатель трибунала счел необходимым обратиться с вопросом к правительственному посланнику: «Как, по-вашему, ваше превосходительство, не совершил ли капитан Ламетр должностного упущения, приняв сообщение господина Мандлера за чистую монету и даже не удосужившись его проверить?» Маркиз де Сюрьен, не моргнув глазом, ответил: «Предположение, будто говорящий – не господин Мандлер, казалось настолько необоснованным, что в подобной ситуации любой человек, включая меня самого, счел бы проверку излишней».