Тайна алмазного берега - [42]

Он по-прежнему не проронил ни звука. Молчание затянулось. Где-то в тумане взревела пароходная сирена. Было зябко; в промозглом, волглом воздухе стыли руки.

– Не дури, парень. Альфонс не из таких, кто способен убить друга, пусть даже из-за женщины, хотя в жизни это случается сплошь и рядом. Будь он другой закваски, и тебя пришил бы запросто. В принципе ему это ничего не стоит, Альфонсу все по плечу. Он сильнее меня, что само по себе большая редкость, ловчей, проворней, чем я, и хоть не такой начитанный, как я, котелок у него варит будь здоров как.

– Разве тебе не хотелось бы отомстить, если бы убили твоего брата?

– Что касается моего брата, то я всегда радовался, если он не убивал кого-нибудь. Но если бы его кто-нибудь прикончил, я сперва хорошенько разобрался бы, кто прав, кто виноват, а уж потом стал бы помышлять о мести.

– Ладно… Значит, и я разберусь!

К нам устремился какой-то тип в белом фартуке и колпаке, с поварешкой в руках – кок.

– Привет, ребята! Ужинать не желаете?

Святое небо – Чурбан Хопкинс!

4

Мы отправились ужинать, Матеас поспешил вперед, а я притормозил Хопкинса:

– Все путем?

– Сперва пошло наперекосяк: я, видишь ли, вместо уксуса плеснул в похлебку рома. Но теперь все в порядке, я бухнул туда чеснока, а он любой запах отобьет.

Приятная перспектива для голодного человека…

– Выше голову! – весело продолжил он, заметив, что я скис. – Главное – ловко затеряться в толпе, тогда никто нас не заподозрит. В каждой роте такая пропасть новобранцев, тут сам черт ногу сломит… Не робей, покуда папаша Хопкинс опекает тебя!

– А где наш капитан?

– Он тоже в полном порядке. Плывет на другом корабле под видом кузнечных дел мастера.

– Разве он в этом ремесле смыслит?…

– Чего там смыслить-то? Невелика премудрость… Отведай мою стряпню и сам все поймешь. Выше голову, оревуар!.. – Весело насвистывая, он поспешил в камбуз.

Настроение среди легионеров царило мрачное: казалось, возмущение вот-вот выплеснется наружу. А все Хопкинс со своей похлебкой – пропасть чеснока, чтобы заглушить запах рома, кому это понравится!

Сержант счел своим долгом заглотить омерзительное хлебово как ни в чем не бывало. Отведав наконец кулинарного шедевра Хопкинса, я вынужден был признать, что за свою преданность долгу Потрэн достоин самой высокой награды.

И лишь один я из всех легионеров знал, почему сержант после миски похлебки так развеселился, что принялся распевать всякие душещипательные песенки.

Глава одиннадцатая

1

Причалили мы у Дакара.

По мнению капитана корабля, учитывая общий тоннаж, рядовой состав потерял чуть ли не двадцать два процента живого веса.

При этом в последние дни харч несколько улучшился, поскольку Хопкинс исхитрился где-то раздобыть поваренную книгу. Он как раз изучал ее, когда я наведался к нему в камбуз. Кроме меня, никто с ним не разговаривал.

– Ну, вот что, Чурбан, – начал я. – Дальше так не пойдет. Что суп пригорел сегодня, это еще полбеды. Но каким образом в кофе попала соль?

– Хороший вопрос. Я аккурат солил редиску для салата, когда какой-то черномазый уронил свою трубку в чан с кофе. Пришлось ее вылавливать, вот я и нырнул рукой. А рука была облеплена солью. Что, по-твоему, лучше для кофе – трубка или соль?

Крыть было нечем, Хопкинс оказался прав.

– Потей, трудись – благодарности от вас не дождешься. А ведь я даже жалованья не получаю. Почетный легионер, не гнушаюсь стряпать для вас, и каждый еще норовит облаять. А теперь позволь и мне поужинать! – с сердцем произнес он. На плите дымился суп, но Хопкинс вытащил из кармана кусок колбасы и принялся ее жевать.

Меж тем вопрос о смене повара в Дакаре был решен. Сутки мы проторчали у причала, пока приготовления к высадке не были закончены.

– Пойду вызволять нашего капитана, – шепотом сообщил Хопкинс. – Наверняка услуги кузнеца понадобятся, и он может влипнуть…

Вдали от нас рассекал воду «Женераль де Негрье». Стальная обшивка бортов ослепительно сверкала под палящими лучами солнца.

Мы находились уже в экваториальной зоне. Жара сухая, удушливая. До города было рукой подать, сквозь густую пыльную завесу доносились городской шум и отзвуки портовой жизни.

Началась выгрузка. Едва мы успели высадиться на берег, как объявили перекличку.

Техники тотчас приступили к работе, и взмыленный капрал метался среди массы легионеров в поисках неведомо куда запропастившегося кузнечных дел мастера. И правда, куда он мог подеваться?

– А ну, шагать поживее! – заходился в ярости Потрэн. – Шаркают ногами, как дряхлые пенсионеры… А ты, канцелярская крыса, совсем закопался с бумагами… Нечего тут без конца считать да пересчитывать, все уже сто раз проверено!

Пеший марш по ночному городу. Стук башмаков, позвякивание котелков, ржание обозных лошадей…

Дорога хорошая, широкая, ночь относительно прохладная, так что, несмотря на быстрый темп, шагали мы довольно бодро.

Вдоль колонны не спеша двигался автомобиль. Сразу видно, прибыл издалека, зеленый цвет кузова с трудом угадывается под толстым слоем пыли. А за рулем…

Гром и молния! Фуражка надвинута на лоб, глаза скрыты огромными шоферскими очками, один только кончик носа торчит, но и этого достаточно.