Таймыр, Нью-Йорк, Африка... - [40]
«Весь Нью-Йорк». — Спускаемся под землю. — Две статуи Свободы. — Улица стены. — Среди «быков» и «медведей». — «Черные понедельники», «черные пятницы». — Мистер Ричардс, «народный капиталист». — Со сто второго этажа. — Что же такое Манхэттен?
Незадолго до встречи нового, 1971 года мой давний знакомый журналист Олег Николаевич Прудков вернулся из Нью-Йорка. Он ездил туда на юбилейную сессию Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.
Мне было интересно послушать заокеанские новости.
— Не знаю, с чего начать, — сказал Олег Николаевич. — Нью-Йорк кое-где меняется быстро, некоторые улицы трудно узнать. А на других все по-старому. Ну конечно, новые модели машин: меньше, но мощнее. Новые моды: длинные юбки вместо «мини». Новые цены — все дорожает год от года. Не помните, сколько вы платили за проезд в метро?
— Пятнадцать центов, если не ошибаюсь.
— Вот видите. А в семидесятом году повысили до тридцати. И так во всем. Что же касается главного… Парней по-прежнему гонят во Вьетнам. Как с преступностью, вы знаете из газет. Между прочим, меня самого обчистили дважды: фотоаппарат, потом разную мелочь из номера. Вы слышали, конечно, что у Софи Лорен отняли все драгоценности? Приехала в Нью-Йорк на премьеру своего фильма, остановилась в роскошной гостинице — и вот пожалуйста… Но вы все это знаете из газет — чего же рассказывать?
— Ладно, а какую визу дали вам американцы? Я ведь ездил с «Си-два».
— «Си-два»? И у меня была она же. Тут все по-старому.
— Ну, а Сорок вторая улица? Как отель «Тюдор»? Мне говорили, его вот-вот снесут.
— Стоит себе по-прежнему, только цены подскочили. И здорово подскочили, надо вам сказать. А Сорок вторая… Прибавилось домов и машин, слава прежняя.
Я расспрашивал своего друга долго и с пристрастием. Да, кое-что переменилось. Улицы стали красивее, нравы — хуже. Магазины — роскошнее, товары — дороже. Дома — всё выше, и квартирная плата — тоже. Есть, разумеется, и перемены к лучшему. Но все главные болезни, неурядицы, чудовищные контрасты огромного города углубляются, его жестокость и равнодушие растут.
Прожив некоторое время за океаном, я написал книгу «Иностранец в Нью-Йорке». Дополняю теперь отрывки из нее рассказами людей, только что вернувшихся из Америки, а также новыми фактами из американских газет и журналов.
Итак, об иностранце в Нью-Йорке.
Иностранец в Нью-Йорке — это я.
Три осени прожив здесь на одной и той же улице, в одной и той же гостинице, раскланиваюсь при встрече со знакомыми:
— Как поживаете?
— Превосходно, благодарю вас!
Американец ответит «превосходно» и улыбнется, даже если вы встретили его возвращающимся с кладбища. Так принято. Так все делают. Надо выглядеть бодрым и преуспевающим.
Я привык к Нью-Йорку. Вернее, приспособился к нему настолько, насколько это вообще возможно для иностранца, да еще не просто из другой страны, а из другого мира.
Мне позволяли приехать в Америку на то время, пока в Нью-Йорке работает Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций. Американское посольство в Москве ставило в моем заграничном паспорте штамп и печать с орлом.
Однако моя виза была особенной. Ее называли «Си-два». С этой визой я не мог жить в Нью-Йорке там, где мне заблагорассудится. Тем более я не имел права съездить в какой-нибудь другой американский город. Я не должен был нарушать границы отведенного визой «Си-два» прямоугольника посередине острова Манхэттен.
Это тот остров, где первые поселенцы будущего Нью-Йорка построили когда-то первые хижины. Теперь здесь центр города. Остальной Нью-Йорк занял другие большие острова в дельте реки Гудзон, а также часть материкового берега.
На Манхэттене живет меньше четверти всех нью-йоркцев. Но именно на этом острове самые лучшие улицы города. Здесь самые высокие небоскребы. Здесь самые богатые банки, самые роскошные магазины, все главные нью-йоркские достопримечательности.
Бродвей? На Манхэттене. Уолл-стрит? Тут же. Эмпайр стейт билдинг, высочайшее в мире здание? Пожалуйста. Статуя Свободы? Она, правда, не на Манхэттене, но на маленьком островке неподалеку от него.
В общем, Манхэттен — парадная приемная или гостиная города. Два года я не имел права покидать ее пределы.
На третий год американский «дядюшка Сэм» подобрел. Мне разрешили передвигаться по земле и под землей по всему Нью-Йорку и его окрестностям уже в радиусе двадцати пяти миль от зданий штаб-квартиры Организации Объединенных Наций. Я смог побывать на окраинах, где Нью-Йорк совсем не похож на тот Нью-Йорк, который все знают хотя бы по снимкам. Какие уж там небоскребы! Увидел я районы, похожие на центр Манхэттена не больше, чем деревня папуасов — на Белый дом, натыкался на искусно замаскированную бедность.
Есть несколько главных маршрутов для знакомства с Соединенными Штатами. Гончие автобусы, грохочущие экспрессы, реактивные самолеты возят по ним группы путешествующих «вопросительных знаков» или «каучуковых шей», как прозвали туристов, вертящих головой вправо и влево вслед за указкой экскурсовода.
— Эти маршруты одинаковы для пастора из штата Аризона, для владельца ранчо в Техасе, итальянского коммивояжера, аргентинского торговца, японского промышленника. И так же как зарубежные туристы, свои «каучуковые шеи» по программе всех маршрутов непременно проводят в Нью-Йорке пятую, а то и третью часть времени.
Писатель Георгий Кублицкий полтора десятка лет путешествовал по зарубежным странам. Он не раз бывал в Соединенных Штатах Америки, на Ближнем Востоке и во многих государствах Европы. Среди его книг, написанных для детей и юношества, — «Иностранец в Нью-Йорке», «Восьмое чудо света», «По материкам и океанам», «Фритьоф Нансен» и другие. В этой книге рассказывается о том, как живут люди в трех странах, расположенных недалеко друг от друга, в трех королевствах. У народов этих стран немало общего, но еще больше различий.
На примерах из семи десятилетий истории Советского государства и современной жизни нашей страны автор рассказывает о дружбе народов, о единстве советских людей разных национальностей, об интернационализме.Для младшего школьного возраста.
Книга известного советского писателя, сибиряка по рождению, много лет проработавшего в Красноярском крае, рассказывает о Енисейском Севере, занимающем особое место в освоении Арктики. Книга, восстанавливая забытые страницы истории, доводит повествование до наших дней.
Рассказывая о путешествиях, открытиях, неразгаданных загадках, автор прослеживает историю познания разных уголков земного шара с давних времен до наших дней. Герои книги — покорители горных вершин и океанской бездны, искатели последних «затерянных миров» и отважные мореплаватели, следопыты джунглей и открыватели полюсов, подводные археологи, ученые, пытающиеся проникнуть в тайны Марса.
Этот человек стал гордостью своей страны. Его молодые годы были наполнены необыкновенными приключениями. Они начались на зверобойном судне «Викинг», затертом льдами. В 28 лет к Фритьофу Нансену пришла слава знаменитого путешественника: он первым в мире на лыжах пересек ледяной купол Гренландии. Затем последовала всемирно известная эпопея «Фрама», поход вдвоем к Северному полюсу, полярная робинзонада на неведомой Белой Земле…О Нансене говорили, что он велик, как арктический исследователь, более велик, как ученый, и еще более велик, как человек.
Енисей! Какой сибиряк не встрепенется, услышав это слово. Любит он этого неистового богатыря, сурового, могучего, прекрасного в своей дикой красе, которая поразительно оттеняет величие тайги, гор и степей сибирских, точно так же как раздолье Волги дополняет и украшает картину необъятной русской равнины. За то еще любит сибиряк свой Енисей, что видит он на его берегах удаль, которая раньше и во сне не снилась. Это удаль свободного и трудолюбивого народа, создающего по воле партии удивительные города в тундре, закладывающего первые виноградники в минусинских степях, победившего вечную мерзлоту и таежную глухомань.
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.