Таймыр - край мой северный - [31]

То и дело из воды выскакивали хариусы, ловя оводов и мух. А время от времени бухали, как бревна, хозяева здешних вод — таймени. Николай быстро наловил больше десятка хариусов. Наживкой служили оводы. Утром, хорошо отдохнувшие, поплыли на веслах, но, к сожалению, шли недолго, всего километров десять. Дальше острова кончились, и река, прорезая толщу массивных древних известняков, вновь замкнулась в узкое каменистое русло шириной не более 100 — 150 метров. Течение усилилось настолько, что идти на веслах стало невозможно. Пришлось высаживаться на берег и опять браться за лямки.

Глубина такая, что, несмотря на исключительную прозрачность воды, дна не было видно. По берегам известняковые скалы высотой до 10 — 20 метров, а над ними — тайга, густые заросли кустарников, бурелом. Верхом не пройти. Пришлось пробираться у воды, как это ни трудно. Бечевника почти не было. Каменные, отполированные льдом скользкие склоны косо уходили прямо в воду. Наиболее крепкие пласты известняка далеко вдавались в реку, образуя мысы, около которых возникало особенно быстрое течение, доходящее местами почти до середины реки. Перед ними, ниже по течению, стояли улова с довольно тихим и даже обратным течением.

Проводка канобе из тихого течения улова через бурный поток у мыса требовала больших усилий: двое тянули бечеву, а третий подстраховывал бечевой корму. Сначала надо было отпустить лодку как можно дальше в реку, затем быстро пересечь перебор и подтянуть ее к берегу. Канобе, поджимаемые течением, ложились на борт, и только потому, что были закрыты плотно завязанными фартуками, вода в них не попадала. Однако в наиболее опасных местах радиоприемник, теодолит, бумаги и прочие особенно боящиеся сырости вещи переносили на руках.

Шли очень медленно. Каждый километр, местами даже сотню метров, брали с бою. Карабкались по берегам, цеплялись, как кошки, за выступы скал, за корни деревьев, за кусты, скользили и падали на гладких камнях, нередко срывались в воду, но бечеву из рук не выпускали. Местами, где порожистый перебор на мысах был особенно силен, перебирались на другую сторону, куда корга не доходила и где течение немного тише. С превеликим трудом проходили три, от силы пять километров в день. Как ни берегли канобе, повреждений не избежали. Страдала на камнях брезентовая обшивка. Каркасы целы, в них нет ни поломок, ни трещин — они сделаны из прочного бука. Вещи, конечно, подмокали, но погода стояла хорошая, сухая, и на стоянках все быстро просыхало. Комаров здесь было мало, их сдувал сильный ветер. Обувь на острых выступах и шероховатых, как рашпили, пластах известняков рвалась необычайно быстро, а материала для ремонта у нас было мало. Пустили на подошвы голенища сапог, а вместо дратвы — антенный канатик. Особенно рвалась обувь у Виктора Александровича. Он всегда впереди, и его сапогам доставалось больше всех.

За неделю прошли всего 26 километров. Далее известняки сменились более мягкими мергелистыми породами. Русло реки расширилось, течение стало спокойнее. С удовольствием пересели на весла и вскоре миновали устье, видимо небольшой, впадающей справа речки, которую назвали Скалистой, так как устье ее представляет собой сплошное обнажение известняков. Километра через два русло опять сузилось, послышался шум воды, и мы подошли к новому, второму порогу. Пришлось сделать остановку, осмотреть порог, выяснить, как лучше через него перебраться. Кроме того, пора было определять астрономический пункт. Съемка наша фрагментарна, а поэтому возникала необходимость в более частом определении опорных пунктов.

Порог возник в месте пересечения реки мощной толщи очень твердых известняков, залегающих довольно круто. Отдельные, самые крупные пласты образовали порожистые перекаты. Вода еще довольно высокая, поэтому течение здесь особенно стремительное. Во многих местах у переборов видны даже водовороты. Порог протянулся километра на четыре, а дальше река стала более спокойной. Решили лодки разгрузить и провести их порожняком по воде вдоль правого берега, где течение слабее, а груз перенести в рюкзаках. Порожняком лодки шли на буксире довольно легко, хотя местами почти полностью уходили под воду. Иногда приходилось их вытаскивать и нести на руках.

Вся операция заняла три дня и была очень изнурительной. Погода стояла жаркая, в накомарниках и брезентовых куртках работать трудно, а без них заедал гнус, особенно оводы, которых расплодилось великое множество: на спинах и рукавах они сидели сплошными гроздьями. На четвертый день очутились по другую сторону порога и, отдохнув, поплыли дальше, втайне мечтая, что больше таких длинных порогов не будет. Идем на веслах, местами бечевой. Там, где встречались каменные корги с особенно сильным течением, канобе приходилось обводить втроем, а на самых опасных местах — все разгружать и переносить вручную. Эта работа теперь для нас стала привычным занятием.

Погода испортилась, пошли дожди, и на ночевку мы часто приходили совсем мокрыми. Впрочем, сухого леса везде достаточно, можно быстро разжечь костер и обсушиться. За пять дней прошли около 35 километров и остались довольны как скоростью, так и отсутствием непроходимых по реке мест. А дальше — опять порог, уже третий по счету. К счастью, он оказался протяженностью всего лишь 300 метров. Возник он на пересечении рекой небольшого пластообразного тела диабаза мощностью около 15 метров. Однако пройти по воде его нельзя. Берега отвесные, так что бечевника совершенно нет. Пришлось все выгружать и носить верхом. Дальше река стала спокойнее, и мы пошли на веслах. Пройдя два километра, встретили впадающую справа речку и назвали ее Подпорожной. В галечно-песчаном выносе ее устья видна щебенка каменного угля. Очевидно, пласты его имеются где-то вверху по течению. Поищем их на обратном пути.