Тайландский детектив - [13]

Звякнула разбившаяся лампа, погрузив хижину в темноту и в ней заметались какие-то тени, послышался стук опрокинутого табурета, скрежет сдвигаемых ящиков, гортанные вскрики, тихий хлопок выстрела, истеричный визг, который оборвал тот же тихий хлопок. Катя вертела головой, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте и понять, что, в конце концов, происходит. Какая-то тень двинулась к ней, и она в страхе вжала голову в плечи. Вспыхнул неровный огонек зажигалки, осветив черный, призрачный силуэт и Катя чуть не завопила от ужаса, но ее рот сжала жесткая ладонь и призрак, поднеся палец к губам, призвал ее к молчанию. Оттянув нижний край шапочки-маски, он открыл свое лицо. Вонг? У Кати уже не было сил удивляться.

Перерезав скотч на ее руках, он махнул в сторону двери, и бесшумно исчез в темноте. Растирая запястья и морщась от боли — а где только не болело — Катя двинулась к светлеющему проему двери, споткнувшись по пути о чье-то тело. Перешагнув через него, отлично помня, в каком углу стоит прислоненный автомат, она нашла его там, где и ожидала.

Не то чтобы Катя умела владеть оружием. Например, в школе, на уроках гражданской обороны, она все время мазала мимо цели, но с оружием было как-то поспокойнее. С кряхтением, вскинув автомат на плечо, она заметила, что-то блеснувшее на полу у самого порога. Наклонившись над чьим-то телом, различила на откинутой руке, поблескивавший серебром, витой браслет, а в разжатой ладони лежал пистолет, который Катя тут же присвоила себе. Бандане, так мечтавшему стать уважаемым человеком, он больше ни к чему.

Настороженно выглянув за дверь, она с наслаждением вдохнула свежую прохладу предрассветного утра. Небо осветила нежная полоса, предвещая появление солнца. Теперь особенно зловещими казались резкие силуэты темных пальм, у подножия которых еще царил ночной мрак, а по влажной земле стелился мутный, белесый туман.

Несколько хижин высились вокруг утоптанной площадки, в центре которой была вкопана железная бочка. Рядом с нею лежали сваленные в кучу мешки, по другую сторону стоял обшарпанный, раздолбанный автомобиль. Было тихо, только квакали лягушки. Деревушка спала. Перешагнув через порог, Катя ступила на рассохшуюся ступеньку крыльца, противно заскрипевшую под ее ногой. Сердце бешено заколотилось, но окошки хижин оставались темными — никто так и не проснулся. С крыльца, мимо нее темной тенью, проскользнул Вонг. Больше не заботясь о тишине, Катя поспешила за ним, жутко боясь потерять его из вида.

Она вломилась в кустарник, в котором, как ей показалось, он скрылся и в растерянности остановилась. Куда он делся? Она его потеряла! Катя не на шутку перепугалась, потому что совсем не умела ориентироваться, а уж в джунглях… К ней, кажется, подступала истерика. Только не сейчас! Так! Спокойно! Думай! Говорят, что сперва надо определить сторону света. Так. Солнце, как известно, встает на востоке. Где этот восток, черт возьми? Да, что ей этот восток даст? Она понятие не имеет, откуда, и куда ее привезли. Соображая, Катя развернулась в сторону предполагаемого, востока, и вздрогнув от неожиданности, в сердцах чертыхнулась. Стоя на коленях, Вонг разгребал кучу травы, листьев и веток, из которой извлек рюкзак. Закинув его за плечи, он, особо не торопясь, но и не медля двинулся прочь от деревни, углубляясь в джунгли. Катя потрусила за ним, раз от раза переходя на легкий бег, чтобы не отстать.

Вонг сохранял ровный темп, даже тогда, когда в стороне залаяла собака, а Катя чуть не ударилась в паническое бегство, решив, что деревня проснулась и, обнаружив убитых товарищей, бросились в погоню, пустив по их следу собак. Вонг шел и шел себе дальше, не выказывая никакого волнения, и Катя успокоилась.

Как-то вдруг поднялось солнце. Воздух словно сгустился, стало жарко и душно, так что тень от деревьев и зарослей не давала облегчения. Катя взмокла от пота, хотелось пить, чесалась голова, ее донимала мошкара, ныло побитое лицо, зудел рубец на животе, а автомат отколотил весь бок. Но, Боже милосердный, она жива! Жива! Вонг, как заведенный шел впереди, он лишь снял на ходу, свою шапочку, да перевесил автомат на грудь.

Неожиданно он остановился и Катя, совсем отупевшая от бессмысленной ходьбы, налетела на него. Присев на корточки Вонг напряженно прислушивался, Катя же радуясь нечаянной передышки, устало плюхнулась рядом. И тут со всех сторон: с деревьев, с кустов, с земли раздались пронзительные вопли. Между ветвями деревьями и кустами кто-то заметался. Перепуганная Катя дергала с плеча автомат, чтобы отстреливаться до последнего патрона и дорого продать свою жизнь. Даже ей было ясно, что они угодили в засаду, но вместо того, чтобы залечь и окопаться, Вонг сгреб ее за футболку, рванув так, что прореха, оставленная ремнем Рембо, разодралась еще больше.

Сузив глаза, он что-то угрожающе процедил сквозь зубы и оттолкнул ее. Кате лишь оставалась бормотать бесполезные извинения. Она умудрилась все испортить и к тому же не на шутку испугалась Вонга. Он сидел, не шелохнувшись, словно статуя Будды, и обезьянья стая, успокоенная его неподвижностью, угомонилась, вновь занявшись своими повседневными делами, и больше не обращая на человеческую пару внимания. Их не пугала, постоянно дергающаяся и хлопающая себя самка, для них был важен самец, от которого исходили сильные волны опасности и агрессии, но именно он, не выказывал никакой враждебности. Примерно так объяснила себе Катя поведение обезьян.