Тайга шумит - [57]

— Беспременно!

— Тогда поручаю это дело вам, Сергей Тихонович. А кузнецам скажите, дирекция, мол, в долгу не останется. Завтра же пусть приступают к массовому изготовлению. А ты, Скупищев, обеспечь кузницу сырьем.

Домой Заневский возвращался, впервые за много времени довольный прошедшим днем.

27

Тайга дышала утренней прохладой.

Озаренная косыми лучами солнца, нарядная и притихшая, она словно замерла в ожидании чего-то большого, радостного.

Рабочий день начался, как всегда.

Прерывистым жужжанием запели электропилы, ревом тракторных моторов и лязгом гусениц наполнился лес, глухим раскатом грома прокатился грохот падающих деревьев. Вздрогнули ветви и уронили на землю росу. Кружилась в воздухе осыпающаяся хвоя, желтыми и бурыми бабочками нехотя слетали с осин и берез листья.

— На волок, на волок, Гриша, — весело кричал Павел Верхутину. — Старайся класть деревья так, чтобы вершины были в сторону трелевки!

— Ничего, Павел Владимирович, сейчас ветки обрубят, и волок будет чист! — отозвался звеньевой и посмотрел в сторону трактора.

Машина подошла к очищенным хлыстам, развернулась и, чуть осадив назад, стала. Рабочие начали комплектовать пачку древесины.

— Гриша, скажи, чтобы на вершинах хлыстов оставляли два-три толстых сучка, — крикнула Татьяна Русакова из кабины, — а то при трелевке чокеры[3] соскакивают!

— Ладно, Таня, будем оставлять! — заверяют сучкорубы.

— Готово, Татьяна, трогай!..

Настроение Павла поднимается и потому, что трелевка идет успешно, а трактористы с каждым рейсом берут пачку хлыстов больше прежней, и потому, что кряжевщики к концу рабочего дня почти загружены раскряжевкой.

«Еще несколько дней, и лесоучасток станет перевыполнять график», — радостно думает Павел.

На следующий день автомашины с трактористами-трелевщиками выехали на лесоучасток на полчаса раньше лесорубов. К началу работы приехали не только Заневский со Столетниковым, но и все начальники лесоучастков. Они с интересом рассматривали разделочные эстакады, волоки, наблюдали, как трактористы комплектуют на пасеках пачки хлыстов и трелюют их к верхним складам.

Заневский с часами в руках следил за ходом работ. Сначала он удовлетворенно усмехался: трактористы трелевали по четыре-пять кубометров. «Я говорил, — думал он, — что больше пяти кубиков не возьмут и — пожалуйста!» Но вот Татьяна Русакова привезла шесть кубометров, еще и еще, а к концу рабочего дня директор увидел, что трактористы сделали по десять-двенадцать рейсов.

— Михаил Александрович, — сказал Столетников, — одно звено Верхутина на восемнадцать кубометров превысило прежнюю выработку.

Заневский молчал.

— Товарищи, лесоучасток на сто два и шесть десятых выполнил дневной график, — сообщил Седобородов, явившись с лесосклада. — Вот те и трелевочные трактора!

Заневский посмотрел на технорука и отвернулся.

— А зимой они должны трелевать больше, чем сейчас, — продолжал ни к кому не обращаясь Седобородов, — потому как снег закроет все корни, ямы и пни, и волок натертый будет, — и повернулся к директору и замполиту: — Однако, теперь есть шанс выполнить план, а?

Заневский пожевал губами и промычал что-то неразборчивое.

— Думаю, да, — сказал Столетников. — Только жаль, ждать придется, когда остальные трактора пришлют, — с сожалением закончил он, и Заневский понял, что это упрек в его адрес.

Он взял себя в руки и подошел к Бакрадзе.

— Васо Лаврентьевич, виноват, — глухо произнес он, глядя куда-то выше его головы. — Доказали вы с Лесновым, что я был неправ. Поздравляю вас с успехом, — и протянул руку, — и вас, Павел Владимирович… Спасибо!

28

Дома Заневского ждали вести не из приятных.

— Папа, — встретила его Верочка, — тебе несколько раз звонили из райкома. Просили передать, что завтра — бюро, приглашают к десяти часам…

Заневский нахмурился и ушел к себе.

«Что же скажут на бюро?» — думал он.

Подошел к столу, тяжело опустился на стул и с безразличием оглядел комнату.

«Ну, покаюсь, скажу — виноват, не понимал. Ну, прочтут нотацию и простят. В крайнем случае, замечание вынесут, даже пусть выговор… А я ведь, если начистоту говорить, от тракторов отказался не потому, что не верил в них, а потому, что мечтал, чтобы план срезали».

Стало самому стыдно своего признания, и он постарался думать о другом — хотя бы о предложении Леснова объединить все пилорамные, клепкорезные и шпалорезные станки и создать свой лесозавод. Его так поглотила эта идея, что он потянулся к карандашу и бумаге, начал чертить, что-то вычислять и подсчитывать.

«Это же превосходная мысль, — восхищался он. — Сырье под боком, электростанция вполне может работать на отходах, затраты на подвозку леса минимальны, а прибыли, прибыли какие!.. Да, зря я обругал Леснова, когда мне Раздольный рассказал, что режут штакетник и тарную дощечку из горбыля!»

Потом он подумал о лесоучастках и стал записывать в блокнот, что надо сделать в первую очередь, но, вспомнив о предстоящем бюро, задумался.

«Как некстати оно, — насупился он, — только разворачиваться начал, надо перестраивать все… а придется ли? — испугала мысль. — Может, на мою долю и не достанется?..»

Много передумал за эту ночь Заневский.