Тайга шумит - [39]

— Ну, как знамя, Михаил Александрович? Скоро ли я увижу его у вас в кабинете?

Заневский виновато кашлянул и промолчал.

— Скажите, почему вы, не согласовав вопрос с партийной организацией, со своим руководящим аппаратом, отказались от трелевочных тракторов?

— Олег Петрович, я это сделал потому, что трактора действительно были бы нам в убыток, с ними мы зашились бы!

— А не кажется вам, что и без них уже зашились?

— Уже?.. Нет. Вы скоро убедитесь…

— Я уже убедился, — отозвался секретарь. — Советую: требуйте трактора, немедленно звоните. Я тоже позвоню.

— Олег Петрович я инженер, я, простите, лучше вас понимаю, что они нам пользы не принесут.

— А если?.. И не только оправдают себя, но и превзойдут?

«Нет, не убедить его, — понял Заневский и подумал: — Надо соглашаться, а то, если, не дай бог, сорвем график, действительно будет скандал — всех собак тогда на меня повесят!»

— Ладно, Олег Петрович, я позвоню, — сказал он. — Но вы убедитесь, что я был прав.

«Упрям, — думал о нем Нижельский, кончив разговор. — И немудрено! Привык работать на поперечных и лучковых пилах, топорами да лошадьми. Новой техники не знает, не верит, в нее, вот и пытается вытянуть план по старинке, штурмовщиной…»

Нижельский подошел к окну, распахнул створки, чувствуя на душе неприятный осадок от минувшего разговора. Он ругал себя за то, что раньше не вмешался в работу леспромхоза.

6

В коридоре послышался стук каблучков, и в комнату вошла Верочка, расстроенная и встревоженная.

— Доченька, что случилось? — забеспокоилась Любовь Петровна, откладывая в сторону работу — она штопала. — Успокойся и расскажи в чем дело, — Любовь Петровна обняла дочь и усадила ее подле себя на диване. Она старалась быть спокойной, хотя чувствовала, как волнение дочери передается и ей.

— Говорят, что папа разваливает работу леспромхоза… что он отказался от тракторов, а теперь производство в прорыве…

— Люди, конечно, преувеличивают, — сказала Любовь Петровна, стараясь успокоить и себя и дочь, — я не верю, чтобы отец отказался от тракторов… А ты не обращай на сплетни внимания.

Время было уже позднее.

«В конторе сидит или где-нибудь пьянствует?» — подумала мать и позвонила в контору, но кабинет мужа не ответил.

— Будем ужинать, доченька! Отца, видно, не дождаться, — Любовь Петровна стала накрывать стол.

По дощатому тротуару мимо окон прошел неровным шагом человек. Верочка с матерью прислушались и облегченно вздохнули — нет, это не он! Но вот скрипнула калитка, потом отворилась дверь коридора, комнаты. Покачиваясь, вошел Заневский.

Любовь Петровна переглянулась с дочерью и подошла к мужу.

— Михаил, — возмущенно сказала она. — До каких же пор ты будешь пить? Мало сплетен ходит, хочешь, чтобы о тебе, еще и как о пьянице, говорили?

— С-сплетен? П-плевать мне! — он направился к дивану и, подсев к Верочке, обнял ее. — В-вот, дочка, дела, в хвост и в г-гриву отца луп-пят…

— За что, папа? — насторожилась Верочка.

— Я отказался от тракторов, ибо пользы не вижу. На совещании поддержали меня, хотя эт-тот фантазер Леснов с Бакрадзе… чушь какую-то предложили с Верхутиным… а сек-кретарь райкома против меня…

— Значит, это не сплетни? — растерянно сказала Любовь Петровна.

— П-пусть говорят! — махнул рукой Заневский. — Они уб-бедятся, что Заневский прав, я так и сказал Нижельскому…

Верочка поднялась и, всхлипывая, ушла в свою комнату.

— Миша, родной, как же это получилось? — мягко сказала Любовь Петровна, положив ладонь на голову мужа.

— А что с-случилось? Р-ровным счетом н-ничего!.. Поговорили и кончили. Месяц-другой план не вып-полним — и срежут, а потом…

— Срежут?.. Миша, ты думаешь, что говоришь? Не план, а тебя могут срезать, все промахи тогда вспомнят! Ты послушай, что говорят люди…

— М-меня срежут? — Заневского почему-то развеселила эта мысль, и он громко расхохотался, отмахиваясь руками, будто перед ним летала назойливая муха. — Е-ерунда, в-вот увидишь!

Любовь Петровна с минуту непонимающе смотрела на мужа, но Заневский уже не обращал на нее внимания.

— Эх, Миша, Миша, — с обидой, укоризненно сказала она, — ни себя, ни других не жалеешь!

— Ладно, — огрызнулся Заневский, — не твоего ума дело! П-постели-ка лучше постель.

Любовь Петровна прошла в его комнату, разобрала постель.

— Иди ложись, — выйдя к мужу, сказала она и, проводив его взором, полным обиды и тревоги, глянула на накрытый стол.

«Кто теперь ужинать будет?!» — тяжело вздохнула и, оставив вое на месте, направилась к дочери.

— Ма-ма, — Верочка протянула к ней руки, — как же теперь людям в глаза смотреть, что они говорить станут?!

Любовь Петровна обняла дочь, прижала к груди.

— Запутался, видно, доченька, наш отец, а помочь я ему ничем не могу…

7

Вторую неделю работал Николай Уральцев один, на небольшой делянке у оврага…

Первые дни он был доволен, что избавился от «колхоза», как называл звено. Ему удалось довести заготовку до двадцати кубометров, но с каждым днем производительность падала. Обиднее всего было то, что его везде звали не иначе, как «единоличник», и он в сердцах проклинал Татьяну, которой был обязан этой кличкой.

В звене было легче. Там помогали обрубать и убирать сучки, грузили прицеп. Здесь же все приходилось делать самому, и он понял, что один в поле не воин, но идти на попятную не позволяло самолюбие.