Таврия - [91]

— А я тебя впервые вижу Ты с кем ходишь играть?

— Я ни с кем не играю, — снова смутилась девочка. — Мне… некогда.

— Ну, тогда я к тебе буду приходить играть!

— Ладно… приходите…

Данько уже собрался было с форсом, по-взрослому, закурить перед Наталкой, когда девочка вдруг испуганно засуетилась, издали заметив на дорожке Сердюков, которые шли, как на прогулке, заложив руки за спину.

— Удирайте скорей, — зашептала Наталка, — потому что эти как пристанут!.. Надеются, что станет паныч их зятем, и на всех тут уже покрикивают, будто на своих наймитов!..

Со времени первой стычки возле колодца Данько считал себя в состоянии войны с односельчанами и не упускал случая, чтоб при встрече как-нибудь не поддеть их. Его так и подмывало хоть на расстоянии подергать земляков за их подстриженные, гребешками расчесанные бороды. Сейчас он тоже не замедлил задеть Сердюков.

— Эй вы, паны — на двоих одни штаны! — задиристо приветствовал он земляков, отскочив от вольера на дорожку. — С Фальцфейнами хотите породниться? Асканию получить? Где еще теленок, а они уже с дубиной!..

— Подожди, Яресько, — лениво грозили издали Сердюки, даже не пытаясь погнаться за парнем (в последнее время они заметно располнели и отяжелели). — Думаешь, мы не видели, что ты у батюшки за спиной вытворял? Вот мы на тебя регенту заявим, он тебе накадит… Он у тебя на голове побьет свой камердон…

— Напугали! Барышники! — хохотал Данько, отступая с Валериком и Светланой все дальше к выходу. Так Сердюки незаметно и вытеснили их из парка.

— Ох, и жаднюги ж, — засмеялся Данько, когда все трое очутились на Внешних прудах. — Племянницу живьем продают, лишь бы только в богачи выбиться…

— Неужели они все это могут заграбастать? — помрачнела Светлана. — Парки, пруды, степи, таборы… Зачем столько добра в одни руки?

— Если по справедливости, — задумался Валерик, — то никому одному не должно все это принадлежать… Ни Фальцфейнам, ни им…

— А кому?

Вечером они сидели у костра, который землекопы развели в котловане только что вырытого пруда (артель землекопов здесь и ночевала), и слушали беседу, которую вел с рабочими водяной механик Привалов. Мальчики в свободных позах лежали около огня, а Светлана устроилась возле механика, как любила сидеть возле отца. Речь шла об асканийских парках. Землекопов интересовало, кто их первый насадил, кто сумел их выпестовать в открытой степи.

— Слыхал я, панок один рассказывал, будто приезжий немчик все это затеял, — говорил, попыхивая цыгаркой, бородатый землекоп в расстегнутой холщовой рубашке.

— Сомневаюсь, — спокойно отвечал механик, задумчиво поглаживая Светлану по голове. — Оч-чень сомневаюсь!.. Какой же немчик мог поднять среди вековой степи такой могучий лесной массив? Лопнули бы на нем подтяжки, но не поднял бы.

И ребятишки и уставшие за день силачи-землекопы, сидевшие вокруг костра, дружно засмеялись, представив себе немчика, на котором лопаются подтяжки. Но Привалов не смеялся.

— Люди его насадили, — убежденно продолжал он, — наши русские люди его подняли. Те самые неизвестные землекопы и садовники, которые перекапывали на аршин в глубину целинный слежавшийся грунт и бросали в него первые жолуди… Те, которые из поколения в поколение поливали этот лес водой, защищали от суховеев и черных бурь, прикрывая молодую поросль щитами, камышовыми матами, а больше всего — собственной грудью… В фамильных архивах Фальцфейнов упоминания о них нет, там не записывают тех, кого посылает сюда Каховка… Но все, что вы видите перед собой, берет начало от них я ныне живет благодаря им, таким, как вот ее отец, — прижал механик к себе Светлану, — благодаря таким же простым батракам-сезонникам, как вы сами…

— А принадлежит почему-то Софье, — тяжело вздохнул бородатый землекоп, выпустив целую тучу дыма. — А за что?

Механик задумчиво усмехнулся:

— Досадное недоразумение случилось на свете… Один с сошкой, а семеро с ложкой.

— С половниками!

Раскатистый хохот раздался вокруг костра.

В этот момент из темноты к механику подошел черный, блестящий от угля и мазута юноша лет семнадцати — кочегар с водокачки.

— Павел Кузьмич, а я за вами…

— Что-нибудь случилось?

— Перебои какие-то в генераторе…

— Иду. — Привалов легко поднялся. — И тебе, Светлана, пора домой. А вы, герои, проводите барышню, — приветливо улыбнулся механик Даньку и Валерику и пошел с кочегаром к водокачке.

— В самом деле что-нибудь с генератором? — вполголоса спросил он юношу, когда никого уже поблизости не было.

— Генератор в порядке… Бронников ждет.

— Каким это его ветром… — обеспокоенно промолвил механик, видимо не ждавший сегодня гостя из степи.

Оставив кочегара наверху, Привалов быстро спустился в подземелье водокачки. На влажном деревянном настиле около скученного из пакли факела сидели двое: Бронников и пожилой, покрытый пылью машинист из Джембека, Кучеренко. Бронников, наклонившись к свету, негромко читал газету.

— «Правду» уже откопали, — сказал Привалов, пожимая руки товарищам. — Там есть интересная статья в отделе «Из крестьянской жизни». Без промаха бьет по меньшевикам… Ну, выкладывайте, с чем прибыли?

— Сегодня опять урезаны водные пайки, — складывая газету, сообщил Бронников. — Люди волнуются…