Таури. Неизбежность под маской случайности - [57]
Но за меня решил Ромен. Когда на настойчивый стук отворила дверь, то неожиданно оказалась в его медвежьих объятьях.
Как узнал только, увалень?
— Я тоже соскучилась. — Сдавленно пропищала в… обнажённую грудь? — Эй! А ты чего это своим голым торсом щеголяешь? Постеснялся бы!
— Кого? — Лениво отозвался морф, не выпуская меня из объятий.
— Да хоть меня!
Ром отстранился на вытянутые руки и недоумённо окинул меня взглядом.
— А тебя-то зачем?
— Ну, приехали! — Взмахнула возмущённо руками, освобождая плечи. — Меня уже и стесняться не надо! Я ж вроде как девушка!
— Да-а-а? — Недоверчиво протянуло это недоразумение, за что и получило тычок в голую грудь.
— Что значит "да”? А кто я по-твоему?
— Э… девушка?
Я закатила глаза и повалилась на кровать.
— Ой, спасибо, дорогой! А то я уж испугалась, за кого ты там меня считаешь.
Ромен, посмотрел-посмотрел да и упал рядом. Но его почти метр девяносто явно были больше моих метр шестидесяти и он, заваливаясь на узкую кровать со всего маха "поцеловался" затылком со стеной.
Я ахнула и кинулась к морфу, который лежал с закрытыми глазами и не двигался.
— Ромен… Роменчик… — испуганно шептала я, осторожно гладя по волосам дрожащей ладошкой, пытаясь найти место удара. — Ромочка…
Ничего лишнего не нащупав, успокоилась. Облегчённо выдохнула и провела пальчиком по носу этого притворяшки.
— Если ты сейчас же не откроешь глаза, я укушу тебя за твой наглый нос.
Нос испуганно дёрнулся и прикрылся ладонью.
— Тут пострадали по её милости, а она, вместо того, чтоб пожалеть, угрожает. — Недовольно прогундосил в ответ наглый тип, открывая свои бесстыжие глаза.
Так значит? Наклонилась и шутливо клацнула зубами возле его лица.
— А если сейчас же не застегнёшь рубашку, то укушу тебя за-а-а… — тут я зависла, крепко задумавшись.
Бесстыжие глаза заинтересованно прищурились и Ромен, заложив руки под голову, ещё больше распахнул на груди рубашку.
— Да-а-а, деточка, продолжай. За что ты там меня укусишь? М-м-м?
И таким это тоном было сказано, что я смутилась. А потом возмутилась.
— Ах ты, заср… морф!
Ром весело захохотал, а я обиделась.
— И неча меня тут смущать ни своим голым торсом, ни своими… намёками. — Недовольно пробурчала, и, нахохлившись, отвернулась.
— Вик. Ну, Вик? Ну, ты чего? Я ж пошутил. Смотри, уже застегнулся. Ви-и-ик.
Наглые верхние конечности осторожно приобняли и подвинули к себе поближе.
Я дёрнулась. Слегка. Для вида.
— Викусик, ты ж для меня как… как…
Ну, ну, продолжай.
— Как кто?
Морф нервно сглотнул и, зажмурившись, выпалил:
— Как сестра. Младшая.
И я растаяла. Потрепала по его каштановой макушке и туда же чмокнула.
Ромка понял, что убивать его не собираются и, повалив меня на кровать, стал щекотно считать рёбрышки. Я долго сопротивлялась и пыталась уползти, но в итоге запросила пощады. Разве можно пересилить эту медведистую пуму? Но меня отпустили только тогда, когда все рёбрышки были найдены. А потом с чувством выполненного долга разлеглись на моей кровати, оставив хозяйке маленький кусочек.
И тут я вспомнила, что обещала Ларгусу узнать про льеров.
— Ром? — Позвала уже успевшего задремать парня, пока я предавалась воспоминаниям о нашем последнем разговоре с фиором.
— Ммм?
— А ты случайно не в курсе, есть ли у нас в Академии адепты из льеров? — Зашла издалека.
Я бы могла с этим обратиться к Сезриону, раз у нас вроде как наладились отношения, но близлежащий красавец, был мне всё же ближе. Во всех смыслах.
Ромка приоткрыл один любопытный серо-зелёный глаз.
— А тебе зачем?
— За надом! Так есть или нет?
Морф трагически вздохнул, выражая тем самым, всё то, что в данный момент думал о приставучей, мне и, закрывая глаз обратно, недовольно пробурчал:
— Был тут один, но он в прошлом году выпустился.
— А в этом не поступали? — Не сдавалась я.
— Двое. Парень и девушка. Больше ничего не знаю. — Сказал морф и отвернулся к стенке.
— Ром?
— Ммм?!
— А ты знаешь их имена?
— Нет.
— А узнаешь?
— За надом? — Вздохнул он.
— За очень надом.
— Расскажешь?
— Не сейчас.
— Ладно. Узнаю.
***
Завтра начинается второе полугодие. Но это будет завтра. А сегодня в этот чудесный последний майский день валяюсь на кровати, вспоминаю Дана и… грущу. И немного злюсь. И…
В общем, вчера, когда мы, наконец-то, встретились после почти двух месяцев разлуки, этот морф всё-таки добился своего… Он меня разозлил! Когда мы были в столовой, Дан, ни с того ни с сего, подставил подножку щуплому первокурснику, который просто шёл мимо, держа в руке кружку с компотом. Хорошо, что парнишка не упал, но компот разлил, намочив при этом свою одежду. Это стало последней каплей моего терпения! Давно пора было с ним поговорить и спросить, почему он так себя ведёт?
Устраивать сцену на глазах у всех не стала. Дождалась конца ужина и повела Дана "поговорить по душам".
— Зачем ты это сделал? — Прямо спросила, когда мы расположились в одной из пустых беседок на территории Академии.
— Что сделал? — Не понял Дан.
Я сцепила руки в замок, чтоб не треснуть морфа по его бестолковой тыкве.
— Зачем так поступил с тем мальчишкой в столовой? — Терпеливо пояснила в ответ.
Маленькая история о том, как весело жить в деревне, особенно с животными. В рассказе описан реальный случай из жизни автора.
Эльфы, жители Златого Леса, потеряли своё бессмертие: среди них больше нет Вечных. А вместе с ними погибла и магия, и справедливость, и все силы принадлежат кровавой королеве Каене. Из долин приходят Твари Туманные, и никто не может выступить против них — ни капли чар не осталось у эльфов. Шэрра — одна из смертных, и единственная из них, кто обладает магией. Такие не выживают, королева Каена убивает их без раздумий. Но она жива, благодаря единственному, против кого Каена бессильна, благодаря последнему Вечному — Роларэну, повязанному с королевой лентой тайны, крови… и любви.
Индонезийский марксист Тан Малака, выступивший на одном из первых съездах Коминтерна за союз коммунизма с исламизмом, в своей работе "Мадилог" ("Материализм, диалектика, логика") за 1943 г., в главе VII "Обзор при помощи Мадилога". "Верования", в начале раздела "Верования Западной Азии", пишет: "То, что я имею в виду под верованиями Западной Азии, это иудаизм, христианство и ислам. Все 3 они в общем называются монотеизмом, могуществом бога. Иудаизм ограничен исключительно пределами еврейской нации, в то время как христианство и ислам оба исповедуются несколькими нациями во всём мире, сотнями миллионов человек. "То, что я имею в виду под верованиями Западной Азии, это иудаизм, христианство и ислам.
С приходом нового правителя штата Морес, все вокруг начало меняться - начинают устанавливаться новые моральные нормы, правила поведения и приличия, а так же новые ограничения для тех, кто недостаточно умен или чистокровен. Людей начали косвенно выгонять из своих родных домов путем давления и расизма. Всеобщее возмущение и забастовки быстро разгоняли, а виновных сажали за решетку. Людям нужен тот, кто зажгет огонь невероятной силы, который никто не сможет погасить. .
За двенадцать лет жизни несправедливый и жестокий мир сильно надоедает, особенно когда единственный родной человек — твоя сестра. Кристиану повезло — ему выдался шанс уйти в новый, более фантастический мир, который, казалось бы, ждал его все это время. Хербу, их культура и странности, магия, новые знакомства, а также много тайн и секретов, которые Альтатония прятала от них на протяжении многих лет — все это им предстоит узнать на первом году обучения.
А что бы вы сделали, найдя в своём доме тетрадь с чьими-то мыслями? Естественно прочли бы. Вот и герой рассказа не удержался и сам не заметил, как привязался к чужим записям. Но дневник оказался не так прост…