Татуировщик из Освенцима - [11]

— Сегодня вечером…

* * *

Выстрелы снаружи грубо возвращают Лале к действительности. Его тормошат напуганные товарищи. Он как будто еще чувствует рядом ее теплое тело. Кое-как поднявшись, на перекличку он является последним. Его толкает в бок сосед: Лале не смог отозваться на свой номер.

— Что случилось?

— Ничего… Всё. Это место.

— То же место, что и вчера. И будет тем же завтра. Ты учил меня этому. Что для тебя изменилось?

— Ты прав. То же самое, то же самое. Просто, понимаешь, мне приснилась девушка, которую я когда-то знал, в другой жизни.

— Как ее звали?

— Не могу вспомнить. Это не важно.

— Значит, ты не был в нее влюблен?

— Я любил их всех, но почему-то ни одна не завладела моим сердцем.

— В этом есть какой-то смысл?

— Не совсем. Я бы согласился иметь одну любимую девушку, чтобы провести с ней всю жизнь.

* * *

Несколько дней идет дождь, но этим утром солнце намерено пролить немного света на хмурый лагерь Биркенау, пока Лале с Пепаном подготавливают свое рабочее место. У них два стола, бутылки с чернилами и множество игл.

— Приготовься, Лале, вот они идут.

Лале поднимает глаза и замирает: к ним ведут десятки молодых женщин. Он знал, что в Освенциме есть девушки, но не здесь, не в Биркенау, не в этом адовом аду.

— Лале, сегодня все немного по-другому. Сюда привезли девушек из Освенцима, и некоторым надо подновить номера.

— Что?

— Их номера поставлены плохим клеймом. Нам придется поставить их как следует. Лале, не время восхищаться девушками. Просто делай свою работу.

— Не могу.

— Выполняй работу, Лале. Не говори ни слова ни с одной из них. Не наделай глупостей.

Длинная вереница молодых девушек тянется вдаль.

— Я не могу это сделать. Пожалуйста, Пепан, мы не можем.

— Ты сможешь, Лале. Должен. Если не сделаешь ты, то сделает кто-нибудь другой и пропадут все мои усилия спасти тебя. Просто выполни свою работу.

Пепан выдерживает упорный взгляд Лале. Того до костей пробирает ужас. Пепан прав. Ему надо следовать правилам, или он рискует погибнуть.

Лале приступает к «работе». Старается не поднимать глаз. Он протягивает руку и получает клочок бумаги. Ему надлежит перенести пять цифр на руку девушки, держащей этот листок. Там уже есть номер, но он потускнел. Лале осторожно втыкает иглу в ее левую руку, делая цифру «3». Из ранки сочится кровь. Но игла вошла недостаточно глубоко, и ему приходится вновь выбивать цифру. Лале причиняет девушке боль, но она даже не вздрагивает. Их предупредили: ничего не говорите, ничего не делайте. Он промокает кровь и втирает в ранку зеленые чернила.

— Поторопись! — шепчет Пепан.

Лале возится слишком долго. Одно дело — наносить татуировку на руки мужчин, но уродовать тела молодых девушек — это ужасно. Подняв глаза, Лале видит мужчину в белом халате, медленно идущего вдоль шеренги. То и дело он останавливается и оглядывает лицо и фигуру какой-нибудь испуганной молодой женщины. Наконец он подходит к Лале. В то время как Лале осторожно держит руку девушки, тот мужчина обхватывает ее лицо ладонями и грубо поворачивает из стороны в сторону. Лале поднимает взгляд и видит ее испуганные глаза. Ее губы шевелятся, она собирается что-то сказать. Чтобы остановить ее, Лале крепко сжимает ее руку. Она смотрит на него, и он шепчет:

— Ш-ш-ш.

Мужчина в белом халате отпускает ее и идет дальше.

— Отлично, — шепчет Лале, принимаясь наносить оставшиеся четыре цифры: 4 9 0 2.

Закончив, он удерживает ее руку в своей на миг дольше, чем необходимо, и вновь заглядывает ей в глаза. И выдавливает из себя робкую улыбку. Она чуть заметно улыбается в ответ. Ее глаза как будто пляшут перед его взором. Глядя в эти глаза, он чувствует, что у него остановилось сердце, но в тот же миг оно начинает сильно биться, едва не выпрыгивая из груди. Он опускает глаза в землю, и она качается под ним. Ему протягивают следующий листок бумаги.

— Лале, поторопись! — нетерпеливо шепчет Пепан.

Он вновь поднимает глаза, но ее уже нет.

* * *

Несколько недель спустя Лале, как обычно, является на работу. Его стол и инструменты уже приготовлены, и он в тревоге выискивает глазами Пепана. К нему направляется толпа мужчин. Его пугает появление обершарфюрера Хустека, которого сопровождает молодой эсэсовец. Лале склоняет голову, вспоминая слова Пепана: «Не стоит его недооценивать».

— Сегодня ты работаешь один, — бубнит Хустек.

Когда Хустек поворачивается, собираясь уйти, Лале тихо спрашивает:

— Где Пепан?

Хустек останавливается, оборачивается и сердито глядит на него. У Лале замирает сердце.

— Теперь татуировщик — ты. — Хустек поворачивается к эсэсовцу. — А ты за него отвечаешь.

Когда Хустек уходит, эсэсовец берет винтовку на плечо и прицеливается в Лале. Лале не отводит взгляда от черных глаз тощего парня, а тот злобно ухмыляется. В конце концов Лале опускает глаза. Пепан, ты сказал, что эта работа может спасти мне жизнь. Но что случилось с тобой?

— Похоже, моя судьба в твоих руках, — рычит офицер. — Что скажешь на это?

— Постараюсь вас не подвести.

— Постараешься? Больше, чем постараешься. Просто ты меня не подведешь.

— Да, господин.

— В каком ты блоке?

— Номер семь.

— Когда здесь закончишь, я покажу тебе твою комнату в новом блоке. Теперь будешь жить там.