Татуировка - [55]

В своей любви к нему Агния ощущала что-то материнское. Она с нежностью смотрела на узкое, нервное лицо мужа и со стыдом думала о том, что опять съела его завтрак, а ведь собиралась наоборот — прямо с этого дня начать кормить как следует именно его.

Теперь ей трудно было представить, как бы они жили друг без друга, если бы два года назад несчастного кандидата филологических наук в вокзальном отделении милиции не приняли за серийного маньяка-убийцу и с жестоким упорством не принялись выбивать из него признание. Дмитрий, который был тогда следователем транспортной прокуратуры, увидел Глеба, когда тот уже едва держался на ногах от пыток и голода, но по-прежнему не признавался ни в чем. Брат быстро понял, что менты пытаются обвинить не того человека, но помочь уже ничем не мог — его даже отстранили от следствия. И пришлось Дмитрию вступать в преступный сговор со знакомым из секретной государственной организации, которая ведала борьбой с террористами. Им удалось вырвать Глеба из рук преступников-ментов (тех потом судили, и об этом писали газеты). А она, Агния, прятала на даче за городом изможденного, со следами страшных избиений мужчину, который постоянно впадал в забытье и лишь на третий день пришел в себя. Ухаживая за ним, она впервые испытала то острое чувство нежности, которое с тех пор не покидало ее никогда.

Они с Дмитрием рано лишились родителей и много лет прожили в квартире вдвоем. Причем ни брат, ни она не вступали в брак. Вольные девицы из журналистской братии, особенно в состоянии подпития, не раз спрашивали, многозначительно подмигивая:

— Слушай, жить с молодым мужиком в одной квартире столько лет и не переспать с ним — это же аморально! Вы-то как с Димкой? Неужели ни разу?

Она такие разговоры немедленно отметала. Точнее, они как бы пролетали мимо нее и исчезали в пространстве. Что поделаешь, каждая профессия слегка изменяет представления о мире у тех, кто ею занимаются. Хирурги не падают в обморок от вида крови, а патологоанатомы спокойно завтракают рядом с трупом. Считается, что в балете больше голубизны и розовости, в драматических театрах — пьянства и измен, а у журналистов — разнузданной болтовни. Но Агнию нечистые разговоры не интересовали никогда. Да и где было догадаться пронырливым девицам, которые обожали слоняться с важным видом по халявным фуршетам в поисках выгодного знакомства, что ее брат со школьных времен неистово влюблен лишь в одну и ту же девочку из параллельного класса с нелепым прозвищем Штопка. Прозвище абсолютно не подходило Елене, но стало привычным. И надо же было такому случиться, что благодаря дикому стечению обстоятельств, пока вокзальные менты терзали схваченного по ошибке Глеба, настоящий маньяк-преступник как раз выбрал своей очередной жертвой красавицу Елену Штопину. И Дмитрий, словно в дамском детективном романе, успел появиться в последнее мгновение. В результате решилась судьба всех четырех — Дмитрий соединился наконец со своей Леной, а она, Агния, полюбила Глеба.

Хотя уже прошло два года их семейной жизни, она не переставала удивляться чуткости мужа. Вот и теперь — стоило посмотреть на него, как он сразу открыл глаза и улыбнулся:

— Закончила? Читай. Я — весь внимание.

ИЗ КНИГИ АГНИИ САМАРИНОЙ

Она была маленькой старушкой со сморщенным личиком, но улыбалась широко и радостно. И радовалась, по-видимому, тому, что ею заинтересовался хоть кто-то в целом мире.

— Да, Шолоховы жили именно в этой квартире. Хорошо, что вы застали меня дома, а то у нас на лестнице остальные жильцы — все новые, они бы и не сказали вам. В нашей коммуналке я одна такая, даже в блокаду здесь… У меня и удостоверение есть — «Житель блокадного Ленинграда», хотите покажу?

Старушка пустила Агнию в кухню, которая была одновременно и прихожей. Оттуда в глубины квартиры уходил полутемный, похожий на тоннель, коридор.

— Сколько у нас здесь комнат? — переспросила старушка. — Шестнадцать. Жильцов, конечно, меньше — это раньше в каждой комнате жили по трое, а то и по шестеро. Сейчас проживают в четырех, в остальных — только прописаны, а живут где-то в своих квартирах. Если хотите, — предложила она, — я вам покажу комнату, где жил Антоша с родителями…

И в этот момент в квартире раздался длинный пронзительный звонок.

— Вот еще посетители, — сказала старушка.

— Жилконтора! — отозвались из-за дверей весело и чуть пьяно мужские голоса. — Открывай, бабуля! Не бойся, сейчас будем двери менять.

Старушка открыла, и трое мужчин, которыми руководил четвертый, покряхтывая, втащили в квартиру новые двери. Грохнув ими об пол, мужики встали посередине кухни-прихожей.

— Дальше куда? — спросили они старшего.

— Сейчас разберемся, — сказал их начальник. — Так, седьмая дверь справа. Понесли! — И он повернулся к старушке: — Свет зажгли бы, а то посшибаем тут все.

Старушка суетливо побежала вперед и щелкнула выключателем. Агния пошла следом за ними.

— Как же так, без жильцов?! — залепетала она начальнику.

— А вам что, звонка из жилконторы не было, чтобы сидели по своим конурам и ждали? Если кого дома нет, выломаем двери и будем ставить новые. Нам такой приказ спустили от губернатора — сделать все за день.