Тáту - [17]

В своём письме ты пишешь про референдум СССР. Вчера в Харькове состоялся митинг под названием «Солдаты за единство Союза», проходивший на громадной площади имени Дзержинского. На неё согнали всех солдат и курсантов Харькова и втирали политику Горбачева. За что могут голосовать представители Азии и Кавказа? Ведь многие из них не знают таких слов, как референдум, федерация, конфедерация. Большинство из них пассивно отдадут свои голоса за единство Союза.

Часть вторая. Курсант

Non scholae, sed vitae dicimus (лат.) Мы учимся не для школы, а для жизни

Когда я приземлился в Пулково, мне показалось, что здешнее небо «ниже» киевского. Линия горизонта как будто простиралась над макушками деревьев. Да и растительность по сравнению с украинской выглядела скудной, блёклой и как будто болезненной. Видимо, сказывался дефицит солнца и тепла.

В вестибюле метро «Московская» столкнулся с военным патрулём: офицером и двумя курсантами. Их троица буквально вышла на меня и не оставила шансов не бегство. Начальник патруля — молодой капитан, просмотрев командировочное предписание и выслушав цель прибытия, не стал придираться к неуставной прическе, десантной тельняшке, выступающей из-под выбеленной афганки, подвороченным юфтевым сапогам, а с пожеланиями «ни пуха, ни пера», отпустил меня в штаб академии.

— Не хотите переписать рапорт на морской факультет? — спросил председатель приёмной комиссии, которая ютилась в небольшом помещении, забитом бумагами и пыльными томами с Ильичём.

— Синие погоны смотрятся краше, товарищ полковник!

— Дело ваше. Хотел, как лучше. Там и конкурс ниже и набирают в два раза больше. Вот вам новое предписание, товарищ рядовой. Электричка в Красное Село с Балтийского вокзала. Там расположен учебный центр академии, где вы месяц будете готовиться, а потом сдавать экзамены.

Поздно вечером вместе с абитуриентами из числа солдат я разместился в летнем домике. Непривычная тишина. Редкое матерное слово, нет дедовщины, никто не спрашивает о сроке службы, почти все читают книги и пишут конспекты. Так как у меня был диплом с отличием, то я попал в роту медалистов.

— Сначала сдаёте профессиональный отбор, потом — физподготовку, затем проходите медицинскую комиссию, — на построении инструктировал курсовой офицер, — кто пройдёт — ещё две недели даётся на то, чтобы вспомнить школьную программу и затем — экзамен по химии. Получаете «пять» — вы курсант! Если «хорошо» — сдаёте физику, историю, биологию и пишете диктант по русскому языку. С тройками можно сразу забирать документы из приёмной комиссии…

Я пошёл ва-банк и сделал упор на химии. Она мне нравилась в школе, и я думал, что будет легко. Но столкнувшись с академическими требованиями, я понял, что треть материала мы не проходили.

Учёба не прекращалась и после отбоя. Считалось почётным стоять на тумбочке дневального с двадцати трёх до часа ночи и после трёх часов, когда начальство лагеря спало, и можно было под отблески луны писать конспекты. Тумбочки были у каждой роты и представляли собой деревянные грибки с полевым телефоном и собственно сами крашеные тумбы, расставленные вдоль асфальтированной дорожки, где проходили построения. Нелюбовью пользовался наряд по столовой, так как в затхлом, грязном, влажном помещении на протяжении суток не представлялось возможным взяться за учебник или присесть за конспект.

Медкомиссия выставила диагноз: «Синусовая брадикардия. Спортивное сердце». На ЭКГ частота пульса — тридцать шесть. Отправили на дообследование в клинику Военно-морской терапии. Расстроился, так мои шансы резко упали. Но затем обвыкся. Вечерние разговоры о городе чередовал с редкими процедурами и усиленным изучением химии на лавочке в сквере с цветущей сиренью.

Через две недели меня выписали. День приезда в Красное Село совпал с экзаменом по химии. У летнего домика щупленький невысокий полковник предложил переписать рапорт на второй факультет, чтобы стать врачом-десантником. Лишь после экзамена я узнал, что это был начальник второго факультета — полковник м/с Исаев, в прошлом заядлый лыжник и бегун.

— Вы, я знаю, хорошо бегаете… А в тех войсках, где вам предстоит служить, это приветствуется… К тому же на нашем факультете у вас будет постоянная возможность для тренировок и повышенная стипендия.

— Какого цвета будут погоны?

— После выпуска конечно синие!

— Согласен, товарищ полковник. Давайте напишу новый рапорт.

Экзамен показался несложным. Подготовив ответ, я помогал соседу по парте — прапорщику.

Экзаменаторша, посмотрев лист с ответами, задала три дополнительных вопроса. А затем со словами «пять баллов», она отпустила меня на улицу.

Вспомнились проваленные экзамены в Киевский медицинский институт и та богемная аура, которая витала вокруг недоступного украинского ВУЗа. Здешние летние домики на природе, напоминавшие пионерский лагерь со строгой дисциплиной, никак не увязывались с серьезным ВУЗом. С другой стороны, я перестал быть солдатом, почти курсант и будущее стало более-менее определено. По этому поводу в столовой угостил соседей за столом красной рыбой. После отбоя, раскупорили бутылку Советского шампанского, открыли банку красной икры и коробку конфет «Киев Вечерний». Ребята достали из вещмешков осетрину, коньяк и балык. Мы праздновали сегодняшнюю победу. А когда хмель взыграл, перенесли праздник на берег озера. Риск большой, так как самоволка грозила отчислением, но эмоции переполняли, хмель сделал нас бесстрашными!