Татарская пустыня. Загадка старого леса - [8]
– И никаких исключений даже для офицера?
– Даже для офицера. Ах, я-то вас понимаю: вам, городским, подобные мелочи кажутся смешными. И пароль там у вас не такая уж великая тайна. А здесь дело другое.
– Простите мою назойливость, господин майор…
– Слушаю, слушаю вас, лейтенант.
– Я хотел спросить, неужели здесь нет никакой амбразуры, никакого окна, откуда бы я мог взглянуть…
– Есть одно. И то в кабинете господина полковника. Увы, никто не позаботился о бельведере для любопытствующих. Да и не стоит она того, эта панорама, ничего примечательного в ней нет. Если вы решите здесь остаться, она вам еще надоест.
– Спасибо, господин майор. Какие будут распоряжения? – спросил Дрого, вытягиваясь в струнку.
Матти дружески махнул рукой.
– До свидания, лейтенант. И выкиньте это из головы. Банальнейший, ничем не примечательный пейзаж, поверьте на слово.
Но в тот же вечер лейтенант Морель, сдав дежурство по охране, тайком отвел Дрого на стену.
Длинный коридор, освещенный редкими фонарями, тянулся вдоль всех стен – от одного конца перевала до другого. Время от времени на пути попадались двери: склады, мастерские, караулки. До третьего редута пришлось пройти метров сто пятьдесят, не меньше. У дверей стоял вооруженный часовой. Морель попросил вызвать начальника караула лейтенанта Гротту.
Так, в нарушение устава, они выбрались на стену. Сначала Джованни оказался в тесном проходе, где под фонарем висел список караульных.
– Ну идем же! – окликнул его Морель. – Не дай бог, кто нагрянет.
Дрого последовал за ним по узкой лесенке, которая вела наверх, на открытый воздух, на эскарп. Охранявшему этот участок часовому Морель сделал знак, как бы говоря, что формальности тут ни к чем-у.
Вдруг перед Джованни выросли зубцы наружной стены, а за ними, вся в закатном зареве, простерлась равнина, открыв наконец взгляду таинственный север.
Дрого даже слегка побледнел, в оцепенении созерцая эту картину.
Ближайший к нему часовой тоже застыл неподвижно, а на крылах сумерек опустилась, окутала все вокруг великая тишина. Не в силах отвести взгляд, Дрого спросил:
– А дальше? Что там, за этими скалами? Все вот так – до самого конца?
– Никогда не видел, – ответил Морель. – Для этого нужно побывать на Новом редуте, вон на той вершине. Оттуда просматривается вся равнина. Говорят…
Морель осекся.
– Что говорят? – спросил Дрого, и голос его дрогнул, выдавая какое-то странное волнение.
– Говорят, там сплошные камни, что-то вроде пустыни… И камни эти, говорят, белые, будто снег.
– Сплошные камни? И все?
– Так говорят. А кое-где еще и болота.
– Но там, вдалеке, на самом севере, можно все-таки что-нибудь разглядеть?
– Горизонт обычно в тумане, – сказал Морель, почему-то растерявший всю свою приветливость и бесшабашность. – Из-за этих северных туманов ничего не видно.
– Туманы! – воскликнул Дрого. – Но не всегда же они там, бывают же, наверно, и ясные дни.
– Почти не бывает – даже зимой. Но некоторые утверждают, будто видели…
– Видели? Что?
– Да пригрезилось им все, пригрезилось: разве можно верить солдатам? Один говорит одно, другой – другое. Кто уверяет, что видел белые башни, а кто говорит, будто разглядел курящийся вулкан – оттуда, мол, и туманы. Сам Ортиц, наш капитан, утверждает, что он видел… лет пять назад… Если верить ему, так там есть какое-то продолговатое черное пятно – леса, должно быть.
Они помолчали. Где же Дрого мог все это видеть? Может, во сне?
Или нарисовал в воображении, прочитав какую-нибудь старую сказку?
Казалось, он узнал эти рассыпающиеся невысокие скалы, извилистую долину без всякой растительности, без единого зеленого пятнышка, ломаные линии обрывов и, наконец, этот треугольник безлюдной пустыни, просматривающийся между торчащими впереди скалистыми выступами гор. Все, что он видел, рождало непонятный отзвук в самой глубине его души, но разобраться в своих чувствах он не мог.
Дрого разглядывал сейчас уголок северного мира, мертвую равнину, которую, как считают, никогда никто не пересекал. Никогда с той стороны не подходили враги, никогда там не было никаких сражений, никогда ничего не случалось.
– Ну как? – спросил Морель, стараясь, чтобы голос его звучал бодро. – Ну как? Нравится?
– Да-а-а!.. – только и смог вымолвить Дрого. Какие-то неясные желания бушевали у него в груди, смешиваясь с безотчетным страхом.
Откуда-то до них донесся короткий сигнал трубы.
– Теперь тебе лучше уйти, – посоветовал Морель.
Но, погруженный в себя и упорно пытающийся что-то вспомнить, Джованни будто и не слышал его. Закат постепенно угасал, ветер, пробужденный тенями, овевал кубические строения Крепости. Часовой, чтобы согреться, стал вновь вышагивать взад-вперед, то и дело поглядывая на незнакомого ему Джованни Дрого.
– Теперь тебе лучше уйти, – повторил Морель, беря товарища под руку.
Глава IV
Дрого не боялся оставаться один: как-то, еще ребенком, он заблудился за городом, случалось ему бродить и по ночным улицам – этому царству преступности. Или взять хоть вчерашний вечер, когда ему пришлось заночевать на дороге… Но сейчас было совсем не то, сейчас, когда улеглось возбуждение от долгого путешествия и его новые товарищи уже спали, он, грустный и растерянный, сидел при свете лампы у себя в комнате на краю постели: вот когда он по-настоящему понял, что такое одиночество. (Комната была, в общем, неплохая, с обшитыми деревом стенами, большой кроватью, громоздким диваном и шкафом.) Встретили Джованни радушно, за столом распили в его честь бутылочку, но потом и думать о нем забыли (над кроватью висело деревянное распятие, на противоположной стене – старинная гравюра с длинной эпитафией, начало которой гласило: «Humanissimi Viri Francisci Angloisi virtutibus»
Проза итальянского писателя Дино Буццати (1906-1972) давно и прочно вписана в идеальную библиотеку мировой литературы. Недаром лучший роман-притча Буццати «Татарская пустыня» встал на полки знаменитой библиотеки Х.Л.Борхеса.Перу Дино Буццати принадлежат многочисленные сборники рассказов, стихов, пьес, статей и путевых заметок - плоды его богатого наследия писателя и журналиста. Литературное творчество Дино Буццати обладает редким свойством: фантастическая символика сюжетов счастливо сочетается в нем с отточенной манерой письма и самобытностью стиля.
Дино Буццати (1906–1972) — классик европейской литературы ХХ века, прозаик, журналист, художник. Его книги переведены на все ведущие языки мира, а по мотивам многих из них, в том числе «Загадки Старого Леса», сняты фильмы. «Загадка Старого Леса» вышла в Италии в 1935 году, однако никогда не издавалась на русском языке, хотя читатели в нашей стране хорошо знакомы с творчеством Буццати и его книги пользуются успехом как у взрослых, так и у детей. Роман написан в форме легенды, в чем-то иносказателен и сближается с притчей.
«Татарская пустыня» — самый известный, великолепно экранизированный роман Д. Буццати, включенный Борхесом в его легендарную «Личную библиотеку». История молодого офицера, получившего назначение в крепость, затерянную в бескрайней пустыне. История людей, которые год за годом ждут нападения врага и надеются выполнить свое великое предназначение, вопреки неспешному и неумолимому отсчету времени…
Рассказы Дино Буццати.Они связаны не столько сюжетно, сколько концептуально.Их сравнивают с творениями Борхеса и Кортасара. Кафки, Эдгара По и Амброза Бирса.Они балансируют на грани магического и мистического реализма, притчи, литературной сказки и даже интеллектуальной фантастики.Стиль этих жемчужин «малой прозы» скуп, лаконичен и, казалось бы, равнодушен, но именно благодаря этому приему Буццати удастся подчеркнуть необычность сюжетов и вызвать у читателя мощный — зачастую на грани шока — эмоциональный отклик.
Дино Буццати, наряду с Чезаре Павезе, Луиджи Малербой и Итало Кальвино, по праву считается одним из столпов итальянской литературы XX века. Проза Буццати обладает особой силой притяжения, и это относится не только к крупным его вещам, но и к рассказам – данное издание, пожалуй, наиболее полное их собрание.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Автор цикла исторических романов «Проклятые короли» – французский писатель, публицист и общественный деятель Морис Дрюон (р. 1918) никогда не позволял себе вольного обращения с фактами. Его романы отличает интригующий и захватывающий сюжет, и вместе с тем они максимально приближены к исторической правде. Согласно легенде истоки всех бед, обрушившихся на Францию, таятся в проклятии, которому Великий магистр ордена Тамплиеров подверг короля Филиппа IV Красивого, осудившего его на смерть. Охватывая период с первого десятилетия XIV века до начала Столетней войны между Францией и Англией, Дрюон описывает, как сбывается страшное проклятие на протяжении этих лет.
Литературный шедевр Стефана Цвейга — роман «Нетерпение сердца» — превосходно экранизировался мэтром французского кино Эдуаром Молинаро.Однако даже очень удачной экранизации не удалось сравниться с силой и эмоциональностью истории о безнадежной, безумной любви парализованной юной красавицы Эдит фон Кекешфальва к молодому австрийскому офицеру Антону Гофмюллеру, способному сострадать ей, понимать ее, жалеть, но не ответить ей взаимностью…
«В двадцати милях к западу от Таксона «Вечерний экспресс» остановился у водокачки набрать воды. Кроме воды, паровоз этого знаменитого экспресса захватил и еще кое-что, не столь для него полезное…».
Роман французского классика Александра Дюма-отца «Королева Марго» открывает знаменитую трилогию об эпохе Генриха III и Генриха IV Наваррского, которую продолжают «Графиня де Монсоро» и «Сорок пять». События романа приходятся на период религиозных войн между католиками и гугенотами. Первые шаги к трону молодого принца Генриха Наваррского, противостояние его юной супруги Марго, женщины со своеобразным характером и удивительной судьбой, и коварной интриганки – французской королевы Екатерины Медичи, придворная жизнь с ее заговорами и тайнами, кровавые события Варфоломеевской ночи – вот что составляет канву этой увлекательной книги.